Руины

— И вот момент, которого мы все ждали! Наши бойцы на ринге, и они готовы провести все двенадцать раундов! В синем углу, приехавший из Болгарии... ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести сорок пять фунтов, действующий чемпион WBA и IBO в тяжелом весе... Роман... "Сокрушитель челюстей"... Димитров.

Аплодисменты перевесили освистывания. Арес, Ло и Мисси выкрикивают негатив в сторону Димитрова.

Я молчу. Глаза прикованы к Зевсу.

Он выглядит спокойным. Готовым к бою. Но спокойным.

— В красном углу, при росте шесть футов пять дюймов и весе двести пятьдесят фунтов, находится чемпион мира в тяжелом весе по версиям IBF, WBC и WBO... ваш земляк…боец... Зевс... "Бог"... Кинкейд!

Толпа ревет аплодисментами и радостными возгласами, и я вновь обретаю свой голос, и болею за своего мужчину, когда он поднимает руки к толпе, двигаясь по рингу. Я аплодирую громче.

Когда толпа затихает, диктор говорит:

— Двадцати тысячам зрителей и миллионам зрителей дома, дамы и господа, из Мэдисон Сквер Гарден в Нью—Йорке... даваааайте... пррриготовимся…к…драаааакееее!

Я наблюдаю, как они подходят вплотную к рефери, который стоит между ними, и объявляет свои правила. Затем они возвращаются в свои углы.

Я смотрю, как тренер Зевса, Майк, разговаривает с ним. Зевс кивает головой. Капу помещают ему в рот, а затем он встает на ноги.

Звенит гонг.

Время пришло.

Никаких колебаний. Зевс сразу же оказывается в центре ринга, устрашающий и доминирующий. И начинают лететь удары.

Зевс окружил Димитрова.

Он двигается так быстро, уворачиваясь от каждого удара Димитрова, оставляя его бить по воздуху.

Я вижу, как на лице Димитрова нарастает разочарование.

И, судя по тому, что я видела в его предыдущих боях, если дела идут не так, как хочет Димитров, он, как плохой неудачник, начинает грязно драться.

Прозвенел гонг, означающий конец первого раунда, и каждый из них вернулся в свой угол.

Но я не могу расслабиться. Я нахожусь на краю своего места. Мне просто нужно, чтобы Зевс нокаутировал Димитрова, чтобы все закончилось, и я могла забрать его домой и обнимать всю ночь до самого рассвета. И до конца вечности.

Гонг дает сигнал ко второму раунду.

Димитров выходит на бой и наносит удар по Зевсу.

Я резко вдыхаю, закрывая глаза от удара. Но ненадолго, потому что мне нужно знать, что Зевс в порядке.

Он в порядке. Удар даже не нарушил его походку. Если что и произошло, так это то, что Зевс завелся.

Бам. Бам. Бам.

Он прижал Димитрова к канатам.

Рефери разнимает их. Затем, он начинает все сначала.

И так три раунда подряд.

Я обрела свой голос, выкрикивая слова поддержки Зевсу вместе с Аресом, Ло и Мисси. К концу вечера мое горло охрипнет, но мне все равно.

Я хочу, чтобы Зевс знал, что я в его углу.

Шестой раунд.

Динамика меняется. Такое ощущение, что Димитров принял кокаин, потому что он выходит из угла, как бык из клетки. Он набрасывается на Зевса, удар за ударом, а Зевс блокирует только половину из них.

Спина Зевса ударяется о канаты, и рефери разнимает их.

— Давай, малыш! — кричу я. — Бей ублюдка по его психованной заднице!

Рядом со мной раздается раскатистый смех Ареса. Я смотрю на него, а он ухмыляется.

— Что?

— Ничего. — Он ухмыляется. — Просто вспомнил ранние бои Зевса. У тебя всегда был грязный ротик.

— Просто выказываю свою поддержку. — Я невинно ухмыляюсь.

— Я рад, что он вернул тебя, — говорит он более тихим голосом.

Моя ухмылка смягчается до улыбки.

— Я тоже. — Я прижимаю свою ладонь к его руке и слегка сжимаю ее.

Отрицательный шум толпы возвращает мои глаза к Зевсу. Я вижу это как в замедленной съемке — кулак Димитрова отскакивает от лица Зевса. Зевс отступает на шаг, а затем падает на руки и колени.

— Неееет! — кричу, мое сердце обрывается в груди, когда я бросаюсь вперед к перилам, отделяющим зрителей от ринга, желая перепрыгнуть через них и подойти к нему.

Мисси рядом со мной. Ее рука обнимает меня. Затем рядом оказываются Арес и Ло. Они кричат, но я не слышу, что они говорят. Кровь шумит в моих ушах.

Димитров ходит по рингу, подняв руки вверх, словно он победил.

Рефери стоит на коленях рядом с Зевсом, прижав рот к его уху, и разговаривает с ним.

Вставай, малыш, пожалуйста.

Через секунду Зевс поднимается на колени. Рефери встает. И тут Зевс вскакивает на ноги.

И я снова дышу.

Рефери перемещается в центр ринга. Зевс и Димитров собираются снова вступить в бой, но звенит гонг.

Зевс поворачивается к своему углу, и по его щеке течет кровь.

Нет.

— Он ранен, — говорю я Аресу.

— Это просто порез. С ним все будет в порядке.

— Такое случалось раньше? — спрашиваю я.

В боях Зевса, которые я наблюдала, когда мы были моложе, никто не мог подойти достаточно близко, чтобы ударить его достаточно сильно, чтобы порезать. Ему сломали нос. Но я никогда не видела, чтобы его кожа рассекалась от удара — за исключением того случая в клубе, когда тот парень использовал бутылку.

Глаза Ареса встречаются с моими. Если он пытается скрыть свое беспокойство, то у него это плохо получается, потому что я замечаю его, громко и ясно.

— Он сломал нос в бою со Скоттом, но они прошли одиннадцать раундов.