Руины Арха

Я закрыл глаза, уберечь от вспышки, а когда открыл, сбоку от меня уже трон. Я у подножия, бутоны паучьих яиц сияют выпуклостями.

По телу стучат сотни лапок, смыши стекают с меня будто камни с горы при обвале.

Лапы лорда, не достигнув Бориса, замерли, мрак под «капюшоном» обратился на меня, пламя из глаз полыхнуло как из огнеметов.

– Ты?!

Мешкать нельзя, счет на секунды.

Я рванул к той кладке яиц, что сфоткалась памятью. Надеюсь, не напутал. Лапа пронеслась крылом истребителя на уровне моей груди, но я вовремя сделал перекат, хитиновая гильотина просвистела надо мной, а я вскочил у нужной кладки.

Штык-нож плазмы рубит одно из яиц, кисть ныряет внутрь, пальцы нащупывают материю.

Ура памяти! В кои-то веки не подвела.

Скорлупа выпускает блестящую от слизи торбу.

– Наглец!!! – взревел лорд.

Пытается развернуться, но его анатомия не позволяет.

На меня уже мчится лавина восьмилапых краснопузых псов. Плазма, бьющая точечно, здесь не поможет.

Пистолет-пулемет, твой выход.

Миг – и на стволе расцвело пламя. Оружие грохочет, изрыгает поток свинца, гильзы бьют как из фонтана. Половины обоймы хватило на все полукольцо арахнидов.

Пулемет смолк, швыряю его в раненую тварь, та, хромая, бежит на меня, но в прыжке встречается мордой с пулеметом, хруст.

Взрыв!

Ударная волна меня отбросила, я упал в опасной близости от лорда, под лапами, меня исполосовали их тени.

Откат от трона вбок, а туда, где я был, воткнулось копье лапы, утонуло в плите как в брикете сливочного масла, крякнула черная астра трещин.

Штык-нож рубанул по воткнувшейся лапе, но клинок вместе с плазмой отскочил, пушка из рук едва не вылетела.

Лорд лапу выдернул, я отползаю, на меня уставилась его ладонь. Паутина! Я прикрылся пушкой.

Но липкий канат попал не в меня – в плиту рядом. Перед тьмой «капюшона» и огненными глазами лопнуло белое солнце вспышки, лорд мотнул головой, рука тоже дернулась. По плечам и шее лорда бегает мой маленький друг.

Рычание лорда сотрясает зал, лапы в бешеной пляске пытаются поймать смыша.

– Борис, убей мальчишку! Сейчас же!

Но Борису не до приказов.

Он корчится на полу, кричит, руки ныряют то за шиворот, то под борта, а смыши вспыхивают вокруг него, как пузырьки вокруг кипятильника, залезают под одежду, суетятся там, пищат, словно с кем-то дерутся – и исчезают.

Им приходится царапать Бориса, чтобы достичь цели, рубашка местами обагрилась, но ради него же. Ищут под одеждой пауков, хватают и телепортируются куда-то вместе с ними раньше, чем те успевают убиться. Жертвуют собой, ведь там, куда переносятся, стиснутые зубками пауки взрываются.

Плазма плюнула в лорда.

Но красный метеор отзеркалил от брони как лазерный луч от светового меча в «Звездных войнах». А пауки хлещут со всех сторон, падают с потолка. Стрелять в этот рой толку нет.

Я заорал:

– Отход!

И зажмурился. Сейчас проткнут жвалы!..

Но по всему телу – знакомый мягкий топот сотен крошечных лапок.

Стало тише…

Чувствую, смыши с меня слезают. Веки поднимаются.

Опять какой-то безымянный туннель.

Я на коленях, ладони греет плазма, рядом встает на четвереньки Борис.

Со стороны моего правого плеча мигнуло белым. Радостный писк. Я повернул голову, на плече – маленький друг.

Глажу.

– Вернулся, малыш…

С Бориса стекает лавина смышей, помогаю усесться. В его брюках и рубашке дымятся опаленные края дырок, блестят ожоги. На левой руке оторван мизинец, Борис прижимает к животу, там рубашку будто прополоскали в тазике с кровью.

Похоже, несколько пауков на Борисе взорваться успело.

Пыхтим. Топот и визг смышей, разбегаются по коридору. Борис поднимает ко мне лицо, бровь рассечена, к ней будто присосалась не в меру кровожадная пиявка, кровь в хмурых желобках на лбу, ветвится на щеках красными молниями, капает с подбородка… Его взгляд сконцентрировался, теперь смотрит не сквозь, а на меня.

Держу ладони на его плечах.

– Боря, ты как?

Борис переводит взгляд на мое плечо, где смыш, затем опять на меня.

– Что это было?

– Ты свободен. Надо бежать.

– Сво… свободен?

Борис опять погружается в себя, прислушивается к ощущениям, ладонь здоровой руки робко хлопает по груди, бокам, штанам, в подмышках.

– Их больше нет, – подтвердил я. – Успели потрепать, но ерунда. Палец не член, девять в запасе.

Я усмехнулся, похлопал его по плечу в его же манере, как он когда-то подбадривал меня. Хотя внутри колбасит, самого бы кто успокоил, не могу поверить, что получилось.

– Вот.

Вкладываю в пальцы Бориса комочек бархатистой черной ткани.

Торба.

Он снова смотрит мне в лицо. Смотрит безоружно.

– Почему ты вернулся?

– Друзей не бросают.

Теперь глядит вообще как на марсианина.

– Но я же бросил.

Пожимаю плечами.

– Но ты же и подобрал.

Борис прищурился. Еще не верит, что подвоха нет.

– Я должен был умереть еще тогда, – говорю, – в первый день, в коридоре, где появился. А ты спас. И потом кучу раз спасал. И возился со мной, сопли вытирал, учил выживать…

– Но я же тебя кинул!

– И что? Без тебя я бы до этого не дожил.