Руины стреляют в упор

На всякий случай Иван вышел из каморки, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. В хозяйской комнате никого не 6ыло. По просьбе Лени хозяйка, когда пришел Иван, вышла и теперь копалась в палисаднике. Возвратясь в каморку, Иван достал из потайного кармана небольшой измятый листок бумаги.

— Вот листовка... Почитай и все поймешь.

Леня прочитал раз, другой, третий. Бережно свернул листочек и отдал Ивану.

— Где ты нашел ее?

— Да вот нашел... Самолеты ночью сбросили.

— Кстати, почему у тебя такое имя — Жан? Ты француз, что ли?

— Давай, дружок, договоримся не интересоваться тем, что не относится к делу, — ответил Иван. — Мы с тобой теперь так живем, что чем меньше будем знать о прошлом каждого из нас, тем лучше. В случае провала, если и захочешь что-нибудь сказать врагу, — не скажешь. Ты понял меня? И не обижайся, пожалуйста, что я ничего не скажу тебе о своем прошлом. И тебя не буду спрашивать. Вижу, парень ты неплохой, воевать хочешь, и этого достаточно. Договорились?

— Согласен. Извини за нетактичный вопрос. Но если нас задержат вместе, о тебе что-нибудь спросят, что я должен сказать?

— Каждый раз я тебе буду сообщать, кто я. Сегодня я — парикмахер. Стригу и брею... Разве не похож на парикмахера?

И впервые на его лице Леня увидел веселую улыбку.

— Очень похож, — Леня даже удивился. — Я, по правде говоря, даже подумал об этом. Кстати, и пахнешь ты, как парикмахер.

— Назвался груздем — полезай в кузов... Как у тебя с документами?

— Пока никак. Будто кукушка в чужом гнезде.

— Это никуда не годится. Завтра же нужно сделать тебе хорошие документы. Кем ты хочешь назваться?

— Мне все равно, лишь бы фашисты не прицепились.

— Нужно сделать твое фото для документов. У меня есть знакомый парень, умеет фотографировать. Сейчас пойдешь к нему и скажешь: «Одолжи Жану корзиночку, пожалуйста». Он ответит: «Это можно» — и поведет тебя в хлевок. Там и сделает все, что нужно. Если же какая помеха будет, то он скажет: «К сожалению, наша корзиночка сломалась». В таком случае давай обратный ход. Запомни адрес...

На прощанье Иван сказал Лёне:

— Завтра в полдень я принесу тебе документы. Тогда и договоримся о дальнейшем. А пока, всего хорошего и не вылазь без особой надобности, не мозоль глаза фашистам. Нас ожидают серьезные дела. Нужно хорошо подготовиться к ним.

Лето давно уже минуло. Желтыми и серыми сделались загородные просторы. Поле лежало грустное, сиротливое. Пригорки белели песчаными лысинами.

Иван пробирался ярами к ближайшему лесу. Одет он был в густо простроченный ватник, такие же брюки, неуклюжие сапоги, белесую чуприну прижимала здорово поношенная суконная шапка. За широкой сгорбленной спиной болтался засаленный рюкзак.

В нем — килограмма два соли, кусок самодельного мыла и еще кое-какие вещи.

Во внутреннем кармане ватника лежали завернутые в старенький носовой платочек документы на имя Александра Назарова, крестьянина из Логойского района: сделанный по всем правилам немецкий «аусвайс» и трудовая книжка колхозника. Одним словом, крестьянин отнес в город продукты и выменял их на промышленные товары. Обычное дело.

Даже хорошие знакомые, пожалуй, не узнали бы теперь Ивана Кабушкина. Это был совсем другой человек: голова втянута в плечи, руки болтаются как-то спереди, шаги тяжелые, но быстрые. И шел он напрямик, выгадывая путь, как делают это заботливые крестьяне.

Только что рассвело. По небу плыли низкие облака. Земля дышала осенней терпкой прелью. Пожелтевшая трава, примятая тяжелым сапогом, влипала в сырую землю, не выпрямлялась.

На пригорке темно-зеленой стеной стоял лес. Стройные, высокие сосны, молодые кудрявые елки. Оголенные озорником ветром березы жалостно стонали в его неласковых объятиях.

Лес манил к себе, обещая приют, возможность укрыться, безопасность.

Став за молодую елку, Кабушкин осмотрелся. Кругом безлюдье. Значит, никто не следит. Можно идти смело.

Набрякшие сучья глухо хрустели под ногами. В стороне, испуганная шагами человека, взлетела стайка крикливых соек. Они быстро скрылись в глубине леса. Вслед за Кабушкиным, будто качаясь на волнах, летела и стрекотала сорока. Противная это птица! Найдя большую шишку, Иван запустил ее в стрекотуху, и та метнулась за густые елки.

Не впервые уже Кабушкин был в этом лесу. Несколько раз с Леней Виноградовым, Иваном Ломакой и другими друзьями приходил он сюда на разведку. Здесь прятали найденное на поле оружие, боеприпасы, медикаменты, создали свой партизанский «тыл». Отсюда решили ходить на боевые операции.

Удивительно складывалась судьба Ивана Кабушкина. Никогда не думал он, что ему придется быть артистом, да не на сцене, а в жизни. И не каким-нибудь артистом. Здесь игра необычная: чуть сфальшивил — сразу засыплешься. Если кто вспомнит, так не Ивана Кабушкина, а Жана или Сашку Бабушкина, а может быть, Александра Назарова — это смотря по тому, кто вспомнит. Никому, даже самым близким друзьям своим, не говорил он настоящего имени и фамилии.