Рука герцога

— Не догадываюсь. Знаю. — произнося эти слова герцог поник головой, утратив вдруг вид бесшабашного веселого рубаки. — Это нападение… Точнее сказать, нападение — лишь следствие… В общем — из-за этого дела я и просил у Сантьяги помощи! А вовсе не из-за сражений с баронами, как вы могли подумать. И я очень прошу, господа дознаватели, чтобы то, что я вас сейчас скажу, осталось между нами! Мои люди об этом не осведомлены.

— Вы же понимаете, что мы не можем вам этого гарантировать, господин герцог? — мягко спросил Мерино. — Лишь пообещать, что ваша тайна будет доступна весьма узкому кругу лиц.

— Да. Я это и имел ввиду.

— Тогда будьте с нами откровенны. От этого сильно зависит — сможем ли мы вам помочь.

Фон Вольфсбург вздохнул совершенно обреченно, прислонился к стене. С минуту он молчал, затем, как человек принявший решение прыгнуть со скалы в море, резким движением дернул левой рукой правую. И протянул ее дознавателям.

— Все из-за нее! — произнес он глухо.

В левой руке герцог держал протез, выполненный в виде латной перчатки с вытянутыми прямо пальцами. Правой руки, чуть ниже локтевого сустава, у него не было. Сработан протез был весьма искусно, если не приглядываться — то и не заметишь, что это лишь имитация руки. Мерино выругал себя последними словами за такую ненаблюдательность и невнимание к деталям: видел же, что герцог щеголяет перчаткой при отсутствии остального доспеха, но не придал значения. Вслух же спросил небрежно:

— Из-за протеза, ваша милость?

Фон Вольфсбург зло сверкнул на него глазами.

— Нет, Лик! Из-за того, что у меня, рыцаря, нет правой руки!

— Я, простите, все равно не понимаю…

— Тогда просто не перебивайте меня, Единого ради! Не так уж просто, знаете ли, признаваться в почти осуществленной измене!

Мерино лишь удивленно вскинул брови, изумленный таким поворотом разговора, но вслух ничего не сказал. Рассудив, что раз уж человек решил выговориться, то не стоит ему мешать. А уточняющие вопросы можно задать и потом.

Герцог же, совершив еще один тяжелый вздох, начал рассказывать.

— Руку я потерял в одной из стычек четыре года назад. Это, знаете ли, тяжелая утрата для человека моей профессии. Со временем приучился пользоваться оружием в левой руке, но… Сами понимает — не то! Я ведь был очень хорош! С любым оружием! И превратиться внезапно в половину себя было… Невыносимо! Я стал, до того дошло, смотреть на своих бойцов с завистью, срываясь на них по всякой ерунде. Потом вроде притерпелся, смирился. А недавно, аккурат после вхождения в права по Тайлти, ко мне пришел человек.

Нервным движением герцог приладил протез к обрубку руки, привычно затянул ремни и спрятал их под рукавом.

— Обычный человек. С виду — вроде купца, не из самых успешных, но и не бедных. Средних лет, борода седая, а волосы темно-русые. Ну знаете, бывает такое… Каким-то образом он оказался прямо у дверей моих покоев в Веале, обойдя и внешнюю стражу замка и внутренние караулы. Меня это до того впечатлило, что я решил его выслушать. Говорил он немного, выразил восхищение моими ратными подвигами, посетовал на то, что подобных мне воинов в Империи весьма немного и посочувствовал отсутствию у меня правой руки.

Фон Вольфсбург зло ощерился, вспоминая тот разговор.

— Я, после тех слов, едва его за дверь не выбросил. С разбитой в кровь мордой! Но он довольно быстро выложил на стол сверкающую золотом правую руку. И предложил ее попробывать. Мол, лучшие мастера работали специально для того, что бы у столь великого воина было две руки! Выглядел этот протез и впрямь презанятно и я, ни на что особенно не рассчитывая, но поддавшись любопытству, последовал его инструкциям и прикрепил руку к культе. И чуть не обоссался от страха, когда протез зашевелился! Из перчатки вытянулись какие-то металлические нити, охватили мой обрубок и притянули протез так плотно, что… Я не знаю как это описать, господа дознаватели, но я почувствовал свою руку! Правую руку! Я сжал пальцы в кулак и пальцы этой золотой штуковины послушно выполнили команду. Я сгибал пальцы, пробуя забытые эти ощущения, я смеялся и плакал, как младенец! Единый, я схватил меч правой рукой и крутил им в воздухе не чувствую ничего, кроме счастья. Что бы это понимать, Лик, нужно лишится руки, а потом вновь обрести ее. Через четыре года.

Мерино лишь коротко кивнул, вновь не произнося ни слова и ожидая продолжения этой, несколько сказочной, истории. И герцог не заставил себя упрашивать.

— Короче говоря, когда я наигрался рукой, то сразу, разумеется, спросил о цене. Теперь-то я был не бароном-разбойником, а целым герцогом! И при всей скудости тайлтийского бюджета, наверняка мог позволить себе многое. Но человек меня огорошил, сказал что это подарок. И ни о какой оплате не может идти речи! Что это было бы оскорблением мастерства людей, изготовивших ее и желавших только лишь угодить столь прославленному человеку.

Фон Вольсбург замолчал на пару мгновений, растянул губы в неживой волчьей улыбке.