Рука и сердце Её Высочества

При взгляде на дичь становилось не по себе — внутренний взор сразу рисовал передо мной графа, капли крови на его щеках и одежде, и древко копья, торчащее из огромной туши кабана. Пожалуй, даже если в том, что произошло, и есть его вина, он сполна ее искупил, ведь сам мог погибнуть. Однако немалая сила нужна для того, чтобы удерживать рвущегося к добыче зверя.

Я поймала себя на том, что дрожу, и чтобы отвлечься, посмотрела на толпу гостей. Из нее очень ярко выделялись восточные тюрбаны и халаты приближенных Карима Хишама. Внезапная, хоть и логичная мысль на миг сбила мне дыхание, но показывать волнение я не могла. Если в замке и в самом деле есть «меченый монетой», то он почти наверняка из приближенных принца Алии.

Я неспешно приблизилась к пестрой толпе, от гомона резких голосов и запаха ароматных специй, который восточные гости умудрялись повсюду носить с собой, стало немного не по себе, но принц встретил меня радостной улыбкой и учтивым поклоном. Я обменялась с ним несколькими любезностями и принялась расспрашивать о семье — довольно многочисленной — его отца.

Карим с удовольствием погрузился в перечисление жен и наложниц Короля Алии, а потом погрузился в дебри собственной родословной. Почти обо всем, что он говорил, я знала и сама, так что слушала в пол уха. Зато поглядывала по сторонам, делая вид, что наслаждаюсь красотами природы. На самом же деле постоянно опускала взгляд, стараясь уловить момент, когда мужчины в каком-нибудь жесте вскидывают руки, обнажая запястья.

В один из таких моментов — всего на миг — мелькнула на чьей-то руке черная татуировка. Она тут же скрылась под рукавом из красного бархата, расшитым золотыми нитками. Я пробежала взглядом вверх по причудливому узору и встретилась глазами с высоким седым стариком, бороденка которого дрожала при каждом новом вздохе.

Армандо

Я быстро шел к лачуге, в которой на время охоты поселились королевские ловчие, попутно оттирал с лица вонючую кровь, при этом чувствуя себя не аристократом, а каким-то наемником. Или того хуже — сторожевым псом. Ему — «Фас!», он и побежал. При дворе Его Величества я ведь тоже выполнял все приказы, но этого мерзкого ощущения раболепия никогда не испытывал.

Солнце уже начинало припекать, и одежда, которая утром приятно согревала, сейчас помогала солнцу изжарить меня. Впрочем, физические неудобства заботили не так сильно, как непоправимый вред годами выстроенной репутации. Если я в каком-то небольшом летнем замке не могу обеспечить безопасность принцессы, то и моя роль советника будет поставлена под сомнение. И все из-за каприза Ее Высочества.

Многочисленные «случайности» — ссора между гостями, кража, а теперь еще и нападение — наверняка кем-то подстроены. Ну не могут все эти события, да еще и одно за одним, случиться по воле случая. Интуиция подсказывает, что что-то здесь нечисто. И я наверняка пойму, что именно, как только мой паж-агент найдет «меченого монетой». Я пообещал парню, что если он сможет отыскать этого человека, то отправлю его к своему другу — начальнику разведки. В секретном корпусе из хитрого пажа точно выйдет толк.

За собственными размышлениями я и не заметил, как выбрался почти на окраину королевских охотничьих угодий. Здесь, на поляне, стояла хижина ловчих — добротно сделанная, новая, но очень маленькая. Когда я постучался в дверь, внутри кто-то завозился, и спустя пару мгновений мне тут же открыл один из ловчих — тот самый бывший гвардеец, который выпустил нового кабана.

— Не извольте беспокоиться, Ваша Светлость. Виновный в инциденте уже найден. Передаю его в ваше светлейшее распоряжение, — затараторил старик, то и дело низко кланяясь.

— Значит, в инциденте все-таки был виновный, — протянул я, оглядывая комнату.

В ее углах лежали примятые подстилки из сена и тряпья, в центре стоял огромный стол, возле которого, привязанный за руки и ноги к широким ножкам, лежал Раймон — тот самый солдат, который «из благих намерений» сдал нам свою возлюбленную.

Парень тяжело дышал, в его растрепанных волосах и на форме виднелись комья травы и грязи, из носа текла кровь, а подбитый глаз заплыл так сильно, что почти не открывался. Крепко же напугались немилости Ее Высочества ловчие, раз так разукрасили виновного.

— Почему вы решили, что он виновен? — спросил я, пытаясь заглянуть в глаза Раймону, но тот постоянно отводил взгляд.

— Видали, как он — зараза такая — перерезал веревки, которыми держали второго зверя! Нашу — славьте имя Ее Боги — принцессу едва не убил, напугал, а потом еще и смыться хотел, стервь, но мы его поймали. При нем вот, — ловчий ринулся куда-то к куче сена и, покопавшись в ней, выудил кинжал в простых ножнах. — Извольте видеть, кинжальчик, а в ножнах — остатки пеньки с веревки.

Я аккуратно взял оружие, вытянул из ножен. Кинжал показался мне туповатым, и если ловчий говорит правду, то веревку парень пилил дольше, чем рассчитывал, на том и попался. А в ножнах, на самом дне, действительно виднелись тонкие волокна, наверное, попавшие туда, когда парень вернул в них оружие.