Рука из могилы

Поэтому проверили, кто приезжал в село именно 30 октября? Оказалось, лишь один пацан и приезжал, он единственный в тот же день и уехал – сын бывшего начальника одного из райотделов милиции М. (его тогда же уволили). В соседнем райцентре юнца задержали – у него обнаружили… самодельный мелкокалиберный пистолет! Оружие изъяли, а пацана, узнав, кто его папаша, пожурив, отпустили.

– О наших ориентировках в райотделе милиции даже и не вспомнили! – возмущается Владимир Алексеевич. – Только когда сам преступник нам все рассказал, мы извлекли в упомянутом РОВД на свет белый орудие убийства, а эксперты дали заключение, что из этого «ствола» были произведены выстрелы.

Задержанный сотрудниками угрозыска юнец долго не отпирался: уж слишком красноречивы были добытые оперативниками улики!

Сыщик… в обороне

Блестяще раскрыв тяжкое преступление, Владимир Алексеевич был вынужден… защищаться на суде. Как он и предвидел, юному Птицыну вскоре стало стыдно перед сокамерниками, что он так легко признал свою вину. В таких ситуациях у несовершеннолетних преступников есть один «выход»: напропалую врать о том, как изощренно сыщики избивали его на допросах. Вот, мол, после таких «зверских пыток» он, Птицын, и был вынужден признать себя виновным.

На сто восемьдесят градусов «развернул» свои показания и его сообщник М. Если на допросах в райцентре он рассказал всю правду, то выпущенный, благодаря влиянию папаши, под расписку о невыезде, и наученный отцом, он от всех своих правдивых показаний отказался.

И вот на суде адвокат на полном серьёзе излагает версию Птицына и его сообщника о том, что их жестоко били на допросах и только тем добились признания вины.

Приглашенный на заседание суда, Владимир Алексеевич, спросил адвоката:

– Как вы можете утверждать, что я избивал подсудимых? Вы читали протокол допроса Птицына, самый первый вопрос?

– Какой вопрос? – смутился адвокат.

– А такой! – сказал начальник отделения угрозыска. – В ответ на него Птицын собственноручно написал и расписался, что показания дал добровольно и никаких мер физического и психического воздействия к нему не применялось! Как же вы, адвокат, беретесь защищать подсудимых, а сами даже протоколы допросов не удосужились прочитать?!

– Здорово я тогда смутил адвоката, – вспоминает Владимир Алексеевич. – Просто меня за живое задело! Смотрят адвокаты: раз оперативник такой здоровый, сильный, так, значит, бьет? А мы, большие, наоборот, добродушные. Я, например, пальцем ни одного задержанного не тронул!

Суд воздал должное убийцам и грабителям. Что же взяли они, лишив жизни беззащитных стариков? Завладели их скромными пенсиями да присвоили кое-что из стариковской одежды. Мужские костюмы и женские вещи, как мы знаем, присвоил его дядя – мародер, любитель поросят.

А солидной коллекцией серебряных советских полтинников юные душегубы пренебрегли. Посмотрели на даты чеканки монет: «1922», «1924»… и небрежно отшвырнули коллекцию в сторону.

Исповедь для… перлюстрации

«Дорогая и глубокоуважаемая мною мамаша!» – Так письменно обращался к безутешной матери недавно погибшей Галины К., находившийся под следствием житель Пензы, назовем его Равиль, подозреваемый в убийстве… этой самой Галины. – Всем сердцем, всей душой скорблю вместе с вами. И готов был бы задушить того подлеца, того негодяя, что лишил жизни бесценную нашу Галину. Я хотел взять на воспитание нашего с Галиной сына. Я бы сейчас всем сердцем согревал его. Но – увы! – судьба сложилась так, что в этом страшном злодеянии почему-то заподозрили меня. Видимо, сам Аллах посылает мне тяжкое испытание, и лишь Всевышний ведает, что я невиновен. Раз уж так сложилась моя несчастная судьба, я готов терпеть суровое испытание, чтобы исполнилась воля Аллаха. Но вы, дорогая мамаша, я знаю, не верите в то, что это я зарезал Галину. Вы знаете, как я любил вашу дочь. Как дорожил ею и сыном. Примите мои глубокие искренние соболезнования и т. д.»

– Свою исповедь, – комментирует это письмо Александр Васильевич Маюлов, – подозреваемый в убийстве Равиль писал собственно не к матери убитой, а для того, чтобы его послания прочитал следователь. Он знал и рассчитывал на то, что письма подследственных перлюстрируются, и хотел лишний раз посеять сомнения в душе следователя.

Почему же подозревали в зверском убийстве Галины К. её сожителя Равиля, отца её ребенка?

Об этом рассказывает Александр Евсеевич Вдовин, тогда начальник криминальной милиции Первомайского РОВД г. Пензы, а ныне начальника отдела безопасности УВД:

– В одном из домов на улице Кижеватова было совершено убийство молодой женщины. Преступник нанес своей жертве более двадцати ножевых ранений. Я одним из первых прибыл на место происшествия. Вместе с прибывшей оперативной группой увидел такую жуткую картину: рядом с трупом матери, в луже крови, стояла детская коляска, в которой пищал грудной младенец.