Рука из могилы

Надо сразу сказать, что работа криминалистов началась с грубых ошибок. Так судмедэксперт установил, исследуя тела, «множество колотых ран». А вскрытие показало, что все раны – пулевые, выстрелы произведены из мелкокалиберного пистолета или винтовки. Люди погибли не от колотых ран, а были в упор расстреляны убийцей или убийцами.

Судебный фотограф тоже «постарался»: обстоятельно засняв на пленку место происшествия, положение трупов и т. д., – он все снимки загубил.

– Криминалисты часто обижались на меня, – говорит Александр Евсеевич, – за то, что я требовал скрупулезной, тщательной обработки места происшествия. А как же иначе! Без глубокого исследования места происшествия нельзя добиться успеха в разгадке преступления. Это, можно сказать, основа основ в нашей работе!

Посмотрели бы вы, как добросовестно работали на месте происшествия Мартышкин, Маюлов, Андреев, все наши известные оперативники, добившиеся больших достижений. Они не успокаивались, пока не находили малейшей зацепки к разгадке преступления. Из-за чего многие громкие преступления так и «повисли» на многие годы? Скажем, убийство Александра Меня? Неужели криминалисты, считающие себя профессионалами высшей пробы, не смогли прочитать кровавые следы убийцы, нанесшего роковой удар топором Александру Меню?

Но вернемся к убийству на Овражной в 1982 году. Как я уже сказал, кровищи было полно в этом частном домике: и на полу, и на стенах. Я обратил особое внимание на порог дома. Здесь тоже была кровь, но каплями, как-будто кто-то обрызгал порог кровью.

Поинтересовался у криминалиста:

– А на пороге вы образцы взяли?

Тот отвечал с видом оскорбленного самолюбия:

– Я уже достаточно крови набрал!

Однако вынужден был подчиниться моему приказу. Что же вы думаете? Кровь на дороге дома оказалась другой группы, нежели у погибших! Это обстоятельство во многом помогло разгадке убийства и построению четкой картины происшедшего в доме.

Устанавливая связи погибших, мы вышли на некоего Панферова, ранее судимого. Изъяли у него нож. Он был задержан нами за незаконное владение холодным оружием. Но была у ареста более веская причина – имелись все основания подозревать в убийстве именно Панферова.

Имея за плечами опыт нескольких судимостей, задержанный оказался достойным противником на допросах. Вел себя сдержанно, аккуратно, ни одним лишним словом не обмолвился, ничем себе не повредил.

Александр Евсеевич привел характерный пример. Понадобилось следователям изъять у Панферова слюну. Но как это сделать незаметно для подследственного? Решили дать ему возможность покурить побольше на допросе, а после с оставшихся окурков собрать слюну подследственного.

И вот: верите или нет? – говорит Александр Евсеевич. – Панферов покурил, сложил окурки в пепельницу и стал в раздумье на них смотреть. Потом решительно взял окурки и стал ожесточенно растирать между пальцами, глядя нам прямо в глаза. Он словно открыто заявил нам: «Ну, что вы теперь будете делать?»

Пришлось находить другой способ для изъятия слюны Панферова.

«Глухая защита» подследственного вскоре была разрушена. Нашелся непосредственный очевидец и свидетель злодеяния Панферова – его дружок, приехавший в ту ночь вместе с убийцей на мотоцикле к дому на Овражной.

По цепочке, проверяя связи подозреваемого, следователи «вычислили» этого друга Панферова и задержали его. Тот недолго запирался и рассказал об увиденном и услышанном в домике на Овражной.

Так вот – о крови на пороге. Она принадлежала самому убийце – Панферову.

Позже он рассказал всю правду. Убийство было им совершено на почве ревности.

Той ночью он приехал навестить женщину, с которой раньше встречался. А бывшая подруга обзавелась другим воздыхателем. Соперник оказался горячим, ревнивым мужчиной. Сразу полез в драку и разбил Панферову нос. Вспылив, Панферов пустил в ход мелкокалиберный пистолет…

Позже из колонии он написал письмо Александру Евсеевичу, где сообщал, что он осознал свою вину и обещал встать на путь истинный. О пистолете, который Панферов не выдал ни суду, ни следствию заключенный сообщал, что он его поломал и выбросил…

Банда «универсалов» в тихом городке

Улицы старинного русского города словно охвачены дремой. Зелень и здания сморил полуденный июльский зной. Одинокий пешеход, ничем ни рискуя, пересекает в произвольном направлении главные магистрали городка – автомобили появляются редко и движутся как в полусне.

Благословенный покой и тишину переулочков нарушает иногда крик… петухов. Столь мирная идиллия не могла не порадовать гостя, прибывшего издалека, аж из самого Петербурга. Причины его удовольствия от знакомства с городом Белинским и окрестностями были весьма своеобразны.

«Именно в таком тихом городке, – размышлял с оптимизмом приезжий гражданин, – мы обоснуемся и будем успешно действовать!»