Рука, кормящая тебя

– Оди лучше не трогать, вы с ней не знакомы. Она не любит чужих.

Эта женщина была явно не рада моему приезду и привела с собой подкрепление. Мы неторопливо пошли по улице, прочь от автобусной остановки. Я шла справа от Пэт, поскольку слева шагала Оди. Я поблагодарила Пэт за то, что она согласилась со мной встретиться. Мы прошли три сувенирные лавки, и наконец она сказала:

– Может быть, сводим Оди на пляж? Это недалеко. Минут пятнадцать ходьбы.

Мы прошли еще пару кварталов, и я сказала, что хочу кофе. Могу и ей тоже взять. Пэт ответила, что не пьет кофе, а пьет только чай. Я предложила угостить ее чаем, но она сказала, что пьет только зеленый чай, а в магазинчике, куда я направляюсь, такого нет. Так что я забежала на пару минут в магазин и взяла только кофе.

Мы дошли почти до конца Главной улицы, а потом Пэт повернула налево, на улицу частных домов. Я не знала, с чего начать разговор. Мне было ужасно неловко. То, что я собиралась ей сообщить, всегда неуместно и всегда не ко времени. Я решила дождаться, когда мы придем на пляж. А по дороге я попытаюсь придумать, как бы все рассказать поделикатнее.

На пляже было пустынно, как всегда не в сезон. Людей поблизости не наблюдалось, однако несколько бесхозных собак резвились в набегавших на берег волнах. Я слегка опасалась, что Пэт спустит с поводка свою собаку, не любящую чужих. А когда это произошло, Оди тут же подбежала ко мне и принялась обнюхивать мою сумку – хранилище вкусностей.

– Просто не обращайте на нее внимания, – сказала Пэт.

Тут-то меня и прорвало. Я ей сказала, что ее бывший муж мертв.

– Мы не были женаты.

Значит, Саманта мне соврала? Или она правда не знала?

Как только Пэт это произнесла, Оди сразу насторожилась, встала с ней рядом и подозрительно уставилась на меня. Хотя Пэт говорила спокойно, не повышая голос, собака почувствовала ее настроение и приготовилась защищать хозяйку, если кто-то посмеет ее обидеть.

Я рассказала ей об обстоятельствах его гибели. Я сказала, что мы с ним собирались пожениться. Сказала, что я была не единственной его невестой и что другая его невеста была убита – предположительно, бывшим любовником Пэт.

Вот вам и деликатный рассказ!

– Он никогда не любил собак, и собаки тоже его не любили. – Пэт держалась на удивление спокойно, хотя Оди явно разволновалась, откликаясь, как я понимаю, на истинные чувства хозяйки. Я ждала продолжения. Пэт подняла крошечное стеклышко и принялась его рассматривать. – Стало быть, он совсем не изменился. Всего две невесты?

– Вас это не удивляет.

– Он жил по собственным правилам. – Оди сорвалась с места и побежала к воде. – Но убийство – это что-то новенькое.

– В полиции считают, что это он.

– А вы так не считаете?

– Я не знаю.

Я не заметила, что Оди вернулась из моря, пока она не отряхнулась рядом со мной.

– Вас, наверное, удивляет моя реакция, – сказала Пэт. – Но я уже по нему отгоревала. Давным-давно.

– А долго вы были вместе?

– Достаточно долго, чтобы он сломал мне жизнь. А вы?

– Я отделалась малой кровью. Ну, относительно малой.

Мне не хотелось, чтобы она подумала, будто у меня перед ней есть какое-то превосходство. Мне хотелось, чтобы она рассказала, что он с ней сделал.

– Я вела дополнительный курс рисунка и живописи в здешнем университете и в день записи проводила собеседование со студентами. Я краем уха услышала, как этот нахальный мальчишка в облегающих джинсах и белой футболке спросил у секретаря нашего факультета, есть ли еще места в моей группе. Я была занята с другой студенткой, а мальчик… действительно мальчик, на вид лет двадцати… не мог или не хотел дожидаться, когда я освобожусь. Когда он уходил, я шепнула секретарше, что для этого парня у меня место найдется. Хоть я и шептала, но акустика в аудитории была такая, что он все услышал; я видела, как он замер на месте. Я была на двенадцать лет старше, но с того дня он не давал мне прохода.

Я тогда занималась живописью и искала галерею, где можно выставить картины. Он проявлял большой интерес к моим работам и не раз говорил, что когда разбогатеет, то непременно откроет свою галерею. Мое время уже поджимало. Не в смысле возраста, а в смысле профессионального признания. Знаете шутку, как построили туннель Холланда? Художникам из Нью-Джерси выдали чайные ложки и сказали, что тот, кто первым пророет тоннель до Манхэттена, получит зал в галерее. Мне понадобился не один год, чтобы понять: сама по себе я ему не нужна. Во мне он видел возможность для собственного продвижения. У него не было денег. Но было чертовское обаяние. Он меня просто очаровал. Даже зачаровал. Заставил забыть обо всем, что мне дорого.

Мы шли по твердому влажному песку вдоль кромки прибоя и по очереди бросали палку Оди.

– А что самое смешное: я научила его всему, что он знал об искусстве, даже не подозревая, что я чему-то его учу. А когда он стал кое в чем разбираться и понял ценность картин моего деда, то украл те две картины, которые у меня были. Такой подарочек на прощание.

– Господи…

– На самом деле мне было обидно, что он забрал не мои картины.

– Похоже, он многих из нас обидел.