Рука Москвы - записки начальника советской разведки

Около пятнадцати ноль-ноль раздался улюлюкающий сигнал телефона "кремлевки". Такой звонок в воскресенье ничего доброго не предвещает - либо какое-то происшествие, либо срочное задание Крючкова, который никогда не отрывался от дел. Выругался вслух (в комнате никого не было), поднял трубку. Голос Грушко.

- Владимир Александрович распорядился привести в боевую готовность к двадцати одному ноль-ноль две группы сотрудников ОУЦ (отдельный учебный центр, спецподразделение разведки), по пятьдесят человек каждая, с транспортом.

- К двадцати одному ноль-ноль, а сейчас уже четвертый час, воскресенье... А какое задание?

- Не знаю, он звонил из машины, велел передать приказ - две группы по пятьдесят человек с транспортом.

- Кто будет дальше распоряжаться группой? С кем связаться?

- Там будет Жардецкий (начальник ЗГУ, военной контрразведки), все будет идти через него. Я больше ничего не знаю.

Дело неприятное. ОУЦ давно гирей висит на ГГГУ, попытки передать его в чье-то ведение успеха не имели. Боевое подразделение, предназначенное для действий в особых условиях за рубежом, представляется Крючкову удобным орудием и в сложных внутренних ситуациях. Это подразделение посылали в Баку для охраны Дома правительства, его же собирались в январе 1991 года послать в Вильнюс, но, к счастью, по каким-то неведомым мне причинам не послали. Очень беспокоили бесцеремонные, не оформленные письменно приказы Крючкова. (Мы часто ворчали по этому поводу с моим заместителем В. А. Кирпиченко, даже писали какие-то бумаги, но не хватило духу, как и в других случаях, прямо потребовать от Крючкова письменных приказов. В конце июля - начале августа (случайно ли?) на совещании руководства КГБ обсуждался проект указа Президента о порядке использования войск КГБ, и я предложил зафиксировать в документе, что соответствующие приказы отдаются только в письменном виде.)

На 19 августа у нас были назначены торжественные мероприятия по случаю 10-летия ОУЦ.

Что-то затевается, но что? По телефону даю команду дежурному по ОУЦ вызвать на работу начальника подразделения Б. П. Бескова и собирать группы.

Звоню Жардецкому.

- В чем дело, где планируется использовать группы?

- Сам не знаю. Мы только что отправили тридцать пять сотрудников в Прибалтику. Может быть, туда?

Договариваемся поддерживать контакт, если кто-то получит информацию поточнее, другого известит.

Плохо. Не то что-то происходит. Не было в последние дни тревожных сведений из Прибалтики, вообще при чем здесь военная контрразведка?

Звонит Борис Петрович Бесков. Докладывает, что прибыл на работу и выполняет приказ.

- Куда?

- Пока не знаю. Собирайте людей.

- Какая экипировка, снаряжение?

- Не знаю, сообщу дополнительно.

Около восемнадцати часов, возможно, немного позже, звонок дежурного по КГБ - председатель созывает совещание на двадцать два тридцать у себя в кабинете. Это уже не Прибалтика, а что-то похуже. Неужели что-то затеяли военные? Посоветоваться не с кем - надежный человек Вадим Алексеевич Кирпиченко только что возвратился из отпуска, на работу выходит только через три дня, на даче его нет.

Проходит час. Вновь звонок - совещание отменили. Сбор групп не отменен.

В двадцать один ноль-ноль Б. П. Бесков докладывает мне, а я по телефону - Грушко (он в своем служебном кабинете), что сто человек готовы. Но какой должна быть их экипировка?

- А какая у них есть экипировка? - интересуется Грушко.

- Есть гражданская одежда, есть темные комбинезоны (а есть ли они?), есть полевая форма пограничников.

- Председателя нет на месте, я выясню у него и сразу позвоню.

Около двадцати двух часов звоню А. В. Жардецкому. Он ничего нового сказать не может, указаний нет. Голос встревоженный. Связываюсь с Б. П. Бесковым, прошу дать возможность людям отдохнуть и быть готовыми к утру следующего дня, о чем и сообщаю Жардецкому.

Ложусь спать.

19 августа.

В час тридцать звонок. Жардецкий.

- Гений Евгеньевич наше решение дать людям отдохнуть не одобрил, но просил привести их в состояние готовности к утру.

- Так что же затевается? Где должна будет действовать группа?

- Возможно, что в Москве. Только меня не выдавайте. Я вам этого не говорил.

- Ладно.

Бескова не тревожу. Засыпаю. Снится какая-то чертовщина.

В шесть тридцать пять собираюсь на прогулку с собакой, включаю приемник.

"...Государственный комитет по чрезвычайному положению..."

Да, творится что-то очень зловещее. Список членов ГКЧП свидетельствует, что речь идет не о выходке военных.

Звонок. Агеев.

- Группы готовы?

- Должны быть готовы.

- Направьте их в помещение Центрального клуба немедленно. И нужны еще сто человек, туда же.

- Экипировка, вооружение?

- Пусть берут все, что есть!

Звонок дежурного: "Совещание в кабинете председателя в девять тридцать".

Если раннее утро начинается с телефонных звонков, добра не жди. Это вестники тревоги. Нарушен нормальный ход жизни. Мелькнула мысль: "Нормальной жизни уже не будет никогда".

Передаю информационной службе указание записывать на пленку передаваемые по радио тексты документов ГКЧП и отправляюсь из Ясенева на Лубянку.