Рука Оберона

— Он выбрался из кризиса и не пытался связаться со мной. Он явно знал, что хотел делать. Он оставил мне послание у Теки, гласившее, что мне не нужно беспокоиться, когда я узнаю, что случилось. Он знает, что ему делать.

— Теки? — переспросил я.

— Совершенно верно. Мои друзья в Отражении.

Я воздержался от высказывания того, что я мог бы сказать.

Я думал, что они были просто еще одной частью рассказа Дары, потому что она так извратила истину в других областях. Она упоминала мне о Теки так, словно знала их, словно жила у них — все с ведома Бенедикта. Момент, однако, казался неподходящим для того, чтобы рассказывать ему о моем видении предыдущей ночью в Тир-на Ног-те и на то, что оно указывало на его родство с девушкой.

У меня еще не было достаточно времени, чтобы подумать об этом деле и обо всем, что из него вытекало.

Рэндом встал, подошел и остановился у края площадки, спиной к нам, сцепив руки позади.

Постояв так с минуту, он повернулся и медленно подошел к нам.

— Как мы можем вступить в контакт с Теки? — спросил он у Бенедикта.

— Никак, — ответил Бенедикт, — если не съездим повидать их.

Рэндом повернулся ко мне:

— Корвин, мне нужен конь. Ты говоришь, что Звезда проехала через много Отражений…

— У нее было тяжелое утро.

— Не такое уж оно было и напряженное. По большей части это был просто страх, а теперь она, кажется, в полном порядке. Могу я одолжить ее?

Прежде, чем я успел ответить, он обратился к Бенедикту:

— Ты ведь проводишь меня, да?

Бенедикт заколебался:

— Я не знаю, что там можно узнать… — начал было он.

— Все, что угодно! Все, что они могут вспомнить! Возможно, что-то не показавшееся в то время действительно важным, но важное сейчас, когда мы многое знаем.

Бенедикт посмотрел на меня. Я кивнул.

— Он может ехать на Звезде, если ты готов проводить его.

— Ладно, — согласился Бенедикт. Он поднялся на ноги. — Пойду приведу своего коня.

Он повернулся и направился к месту, где было стреножено крупное полосатое животное.

— Спасибо, Корвин, — поблагодарил меня Рэндом.

— Я дам тебе возможность оказать ответную услугу.

— Какую?

— Одолжи мне Карту Мартина.

— Для чего?

— У меня только что возникла одна мысль. Это слишком сложно, чтобы вникать в детали, если ты хочешь ехать. Вреда от этого, однако, никакого не будет.

Он пожевал губу.

— Ладно. Я хочу получить ее обратно, когда ты покончишь со своим делом.

— Конечно.

— Это поможет найти его?

— Может быть.

Он отдал мне Карту.

— Ты теперь направишься во дворец? — спросил он.

— Да.

— Ты не мог бы рассказать Виале, что случилось и куда я уехал. Она будет беспокоиться.

— Разумеется. Обязательно это сделаю.

— Я буду хорошо заботиться о Звезде, не волнуйся.

— Не сомневаюсь. Удачи тебе!

— Спасибо.

Я ехал на Огнедышащем, Ганелон шел пешком. Так он настоял. Мы следовали тем же путем, по которому я гнался за Дарой в день битвы. Наряду с недавним развитием событий именно это и заставило меня вновь подумать о ней. Я стряхнул пыль со своих чувств и внимательно изучил их. Я понял, что несмотря на игры, в которые она со мной играла, на убийства, которые она, несомненно, совершала или организовывала, меня все еще влекло к ней нечто большее, чем любопытство.

Я не был по-настоящему удивлен, открыв это. Положение выглядело почти таким же, как и то, когда я в последний раз нагрянул с внезапной инспекцией в казармы эмоций. Тогда я гадал, сколько могло быть правды в моем последнем видении предыдущей ночью, в котором была изложена ее возможная линия происхождения от Бенедикта.

Физическое сходство и впрямь существовало, и я был убежден более, чем наполовину, конечно же, в призрачном городе Отражение Бенедикта вполне допускало это, поднимая свою новую, странную руку в ее защиту.

— Что там такое смешное? — спросил Ганелон.

Он шагал слева от меня.

— Рука, — ответил я, — что вернулась со мной из Тир-на Ног-та. Понимаешь ли, я тревожился из-за какого-то скрытого значения, какой-то непредвиденной силы судьбы в этой штуке, явившейся так вот в наш мир из того места тайн и снов. И все же она не протянула даже дня. Когда Лабиринт уничтожил Яго, не осталось ничего. Все ночные видения ни к чему не привели.

Ганелон прочистил горло.

— Ну, это было не совсем так, как ты, кажется, думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Этой механической руки не было в седельной сумке Яго. Рэндом упрятал ее в твою сумку. Именно там была пища, а после того, как мы поели, он вернул посуду туда, где она была — в собственную сумку, но руку — нет. Места не было.

— О-о-о, — произнес я, — тогда…

Ганелон кивнул.

— Значит, она теперь с ним, — закончил он за меня фразу.

— И рука, и Бенедикт. Проклятье! Не очень-то мне нравится эта штука. Она пыталась меня убить. Раньше в Тир-на Ног-те ни на кого и никогда не нападали.

— Но Бенедикт-то друг. Он на твоей стороне, если даже в данный момент у вас есть некоторые разногласия. Верно?

Я не ответил.

Он поднял руку и взял Огнедышащего под узду, остановив его. Затем он поднял голову, изучая мое лицо.

— Корвин, что же все-таки произошло? Что ты узнал?