Рука Оберона

Бенедикт повернулся, сделав полный круг и осматривая все части зала, затем остановился, не заметив ничего подозрительного в нем.

— Хотел бы я знать, в курсе ли он, что ты тут? — подумал я вслух.

— Наверное. Это не имеет значения.

Я кивнул. Если Бранд не появится, мы выиграли день. Стража будет охранять другие Лабиринты и Фиона получит шанс продемонстрировать свое собственное искусство в тайных материях, отыскав для нас Бранда, после чего мы станем преследовать его. Она с Блейзом сумела однажды остановить Бранда. Сможет ли теперь она сделать это в одиночку? Или нам придется найти Блейза и попытаться убедить его помочь? Нашел ли Бранд Блейза? Для чего вообще Бранду нужна такого рода мощь?

Желание добиться трона я мог понять, и все же, этот человек сошел с ума, и весь тут разговор.

Очень жаль, но тут ничего не поделаешь. Наследственность или окружающая среда? — ехидно гадал я. Мы все были до некоторой степени безумны, на его лад.

Честно говоря, это должно быть формой безумия — иметь так много и так яростно бороться всего лишь за еще одну малость, за крошечное преимущество над другими.

Бранд довел эту тенденцию до крайности, вот и все. Он был карикатурой этой мании во всех нас.

В этом смысле имело ли на самом деле значение, кто из нас был предателем?

Да, имело. Он был тем, кто действовал. Сумасшедший или нет, он зашел слишком далеко. Он сделал такое, чего Эрик, Джулиан и я не сделали бы. Блейз и Фиона, в конце концов, отшатнулись от его заговора. Жерар и Бенедикт были на деление выше остальных из нас, потому что они освободили себя от борьбы за власть. Рэндом в последние годы изменился, и значительно. Не может ли быть так, что детям Единорога потребуются года, даже века, чтобы достичь зрелости, что это медленно происходило с остальными из нас, но как-то обошло Бранда? Или не может быть так, что Бранд вызвал его и остальных из нас своими действиями? Как в большинстве таких вопросов, выгода была, когда задавали их, а не в ответе на них. Мы были достаточно похожи на Бранда, чтобы я знал, что ничто другое не могло так спровоцировать особого вида страха.

Да, это имело значение. Какой бы ни была величина, он был тем, кто действовал.

Луна была теперь выше, ее вид наложился на мой внутренний обзор палаты Лабиринта. Облака продолжали смещаться, клубясь ближе к луне. Я подумал было предостеречь Бенедикта, но это не послужило бы никакой цели, но отвлекло бы его. Надо мной Тир-на Ног-т плыл, словно какой-то сверхъестественный ковчег по морям ночи.

И вдруг там оказался Бранд.

Моя рука рефлекторно дернулась к рукояти Грейсвандира, несмотря на тот факт, что часть меня с самого начала понимала, что он стоял через Лабиринт от Бенедикта в темной палате высоко в небе.

Моя рука снова упала.

Бенедикт сразу же осознал присутствие вторгшегося и повернулся к нему лицом. Он не сделал никакого движения к оружию, а просто смотрел через Лабиринт на нашего брата.

Моим самым первым страхом было, что Бранд ухитрится появиться прямо позади Бенедикта и заколет его сзади в спину. Я бы, однако, не попробовал бы такого трюка, потому что даже при смерти Бенедикта, его рефлексов могло бы хватить, чтобы отправить на тот свет напавшего Бранда, а он явно тоже не настолько мог сойти с ума.

Бранд улыбнулся:

— Бенедикт! Фантастика! Ты здесь!

Камень Правосудия, сверкая огнями, висел у него на груди.

— Бранд, — предупредил его Бенедикт, — не пробуй этого.

Все еще улыбаясь, Бранд отстегнул с пояса меч и дал своему оружию упасть на пол. Когда замерло эхо, он произнес:

— Я не дурак, Бенедикт. Еще не родился человек, который может выйти против тебя с мечом.

— Мне не нужен меч, Бранд.

Бранд начал медленно идти по краю Лабиринта.

— И все же ты носишь его как слуга трона, когда ты мог бы быть королем.

— Это никогда не было в моих устремлениях.

— Это верно.

Бранд остановился, пройдя лишь часть пути вокруг Лабиринта.

— Верный, самоуверенный, самоуниженный, ты совсем не изменился. Жалко, что отец тебя так хорошо вымуштровал. Ты мог бы пойти намного дальше.

— У меня есть все, что я хочу, — отрезал Бенедикт.

— Чтобы быть удушенным, зарезанным так рано.

— Заговорить мне зубы и пройти ты тоже не сможешь. Не заставляй меня калечить тебя.

Все еще с улыбкой на лице, Бранд снова начал движение, но не спеша, медленно. Что он пытался сделать? Я не мог раскусить его стратегию.

— Ты ведь знаешь, я могу сделать определенные вещи, каких не могут другие, — промолвил Бранд. — Если есть вообще что-то, чего ты хочешь и думаешь, что не можешь иметь. Вот теперь твой шанс назвать это и узнать, как ты был неправ. Я научился таким вещам, что ты едва ли поверишь.

Бенедикт улыбнулся одной из своих редких улыбок:

— Ты выбрал неподходящую линию поведения. Я хочу и могу дотянуться до исполнения всех моих желаний.

— Отражения!

Бранд презрительно фыркнул, снова останавливаясь.

— Любой из других мест может схватить призрака! Я говорю о реальности. Амбер! Власть! Хаос! Не мечты, обретшие твердость! Не второе после наилучшего!

— Если бы я хотел большего, чем имею, я знал бы, что делать. Но я этого не сделал и не сделаю.