Рука Одиночества

Берегов не было, по обе стороны реки высились железные скалы, изрезанные трубами. Они уходили вверх на многие метры, – возможно у них не было вершины, только иллюзорные границы.

Воняло сероводородом.

Наконец, их выбросило на отмель. Здесь финансовый поток еле двигался, обнажая параболы ребер и обходя островки из сбившихся в кучу черепов. Никас, застыв на четвереньках, слабо стенал. Альфа, стряхивая с себя нефтяные потеки, шел к нему.

– Я предупреждал тебя! – начал он. – Ничего не трогать! Этот твой идиотский инопланетянин, стрелять, стал последней каплей. Ди почуял жертву и перекинулся.

Никас угрюмо молчал, выскребая из-за воротника скомканные бумажки.

– Если бы… – произнес он, поднимаясь. – Если б ты не был такой плаксивой развалиной, которая предпочитает завалиться спать, вместо того, чтобы следить за ситуацией…

– Не надо было встревать в ситуацию с Клейтоном, – быстро ответил Альфа.

– Стрелять.

– Именно.

Никас, с отвращением, снял с себя пиджак и рубашку, пытаясь обтереть торс. Альфа отошел в сторону и тоже принялся раздеваться. Он стащил с себя доспехи и снял камуфляжную униформу. Его серое атлетическое тело, совершенно обезжиренное и угловатое от мускулов, было посечено шрамами.

– Надень, рядовой, – буркнул он. – Почти чистая. Под пластины ничего не попало.

Отдал он ему и высокие ботинки. Никас хотел поглядеть ему в глаза, но наткнулся на зеркальное стекло.

– Спасибо, – ответил он, принимая подарок. – Что там у тебя во фляге, кстати?

– Как придется, – признался Альфа. – В основном ракетное топливо. Но все зависит от того, кто хочет выпить.

Никас протянул руку. Помедлив, сорвиголова бросил ему фляжку. Журналист довольно долго принюхивался к содержимому, пытаясь абстрагироваться от запаха нефти.

Ему показалось, что во фляге плещется обыкновенный спирт. Он осторожно попробовал языком кайму горлышка и понял, что это именно так.

– Осторожно, – предупредил Альфа. – Ваше сознание необузданно. Ему всегда мало. Пойло может оказаться куда крепче, чем ты думаешь.

Никас вытер рот. После этого, взобравшись на трубу, выступающую из железной кручи, он почистил руки и лицо, поливая их из фляжки. Альфа превратился в какого-то зловещего гренадера, в облезлой серой шинели и противогазе с ребристым хоботом.

– Что я говорил? – спросил он сквозь резину. – Когда… повел себя непрофессионально.

Никас выпятил губу.

– Ты рассказал, что счастье любой сущности напрямую зависит о количества отверстий, куда можно было бы залить алкоголь.

Альфа обернулся, но ничего не сказал.

– Может быть, – мрачно признал он через минуту. – Мне это приходило в голову. Эй, Никас.

– Что?

– А насчет Одиночества я что-нибудь говорил?

– Немного. Насколько я помню, ты сказал, что сочувствуешь ему.

Последовал странный звук.

– Никас?

– Да?

– Никто не должен об этом знать.

– Конечно.

Альфа постучал по своему ржавому шлему саперной лопаткой.

– Я люблю крутые повороты, – невнятно поведал он, шумно вдыхая. – Но это, стрелять, уже слишком. Стоило мне расслабиться на секунду, и все накрылось сраными портками. То, что произошло, должно было произойти. Рано или поздно. Но я, стрелять, до последнего рассчитывал на «поздно».

– И что теперь будет делать Одиночество? – спросил Никас.

– Вот чтоб я знал… – прима-образ раскашлялся. Потом принялась сморкаться прямо внутри противогаза. – Что-то интимно связанное с Интеллектуальным, я думаю. Главным городом Многомирья.

– Думаешь, теперь оно ворвется в него?

– Вот черт! – Альфа угодил ногой в капкан из ребер, и принялся ломать их, сопя и отхаркиваясь. – Я, – театрально выдохнул он, – не знаю об этом, хааркх, нихрена! Тьфу! – Он задышал громче, обрастая деталями. Ржавой винтовкой, цилиндрическими гранатами и венком из увядших цветов. На шее.

– Неужели кроме нас это никого не интересует, – проговорил журналист. – Ты ведь сказал, что тебя к нам на встречу послал Интеллектуальный. Кто именно тебя послал? Кто-то главный? Что он об этом думает?

Альфа подскочил на месте, лязгнув котелком. Поглядев на Никаса непроницаемыми стёклышками, он гадко засмеялся и побрел дальше по течению, разгоняя сапогами волны денег.

– Эй! – крикнул Никас. – Подожди!

Он быстро переоделся и пошел следом. Банкноты чавкали под его ногами. Железные кручи скрипели. Трубы шипели, посвистывали горючими газами. То тут, то там – всполохи. Рыжие перья огня заворачивались короткими спиралями. Поток стремился все дальше, мелея и ослабевая.

– Альфа!

Никас нагнал его.

– Ты не хочешь отвечать?

Альфа помедлил. Никасу пришлось переждать несколько смачных горловых извержений, прежде чем он услышал гулкое:

– Подожди.

– Я не…

– Просто подожди! Ты мне все уши обоссал со своим «я не агнец, я имею права знать»! Я это понял. Я понял, что от тебя не будет покоя. А теперь заткнись и наберись терпения. Айда за мной и не отставай. Здесь обитают те еще мрази.

Никас огляделся по сторонам. Посмотрел вверх, где ломанная линия ущелья была накрыта желтым небом.

– Кто они такие? – рискнул он.

– Стрелять, до чего надоел.