Рука Одиночества

Женщина чем-то орудовала у стойки. Выше над ней довлели полки, плотно заставленные банками. Никас видел столько заварных трав только в китайских магазинах. На едва дышащей плите что-то тихо побулькивало в большой десятилитровой кастрюле. С крючков на стенах свешивались сушеные корневища и разноцветные ромбические вышивки. На полу лежали мудреные половики. Атмосфера становилась почти волшебной.

– Откуда вы…

Он прервался. Перед ним оказалась кружка.

– Что это? – спросил он, чувствуя приступ злости на ситуацию. – Какой-то полыни наварили? Отвары из роголистника тернового?

– Это черный магазинный чай, – ответила женщина.

– А-а.

– Отвары тебе теперь вряд ли помогут.

Никас чуть не поперхнулся и отодвинул кружку.

– У меня такое впечатление, – сказал он, стискивая зубы, – что вы хотите мне что-то сказать. Как вы узнали мое имя?

– Мы всех в этом доме знаем, – невозмутимо ответила хозяйка, подвигая к нему вазу с финиками и садясь напротив.

– О-о-о, – протянул Никас, храбрясь, беря сразу два финика. – Сколько мрачной таинственности и неясного намека на скрытые силы в этом заявлении.

– Мы просто хорошо общаемся с участковым, – терпеливо сказала женщина. – Каждый человек имеет право знать, с кем он проживает в непосредственной близости. Никому не хочется жить рядом с наркоманами или извращенцами. У нас тут, между прочим, дети.

Огромным усилием воли Никас удержался от немедленного бегства. Вместо этого он ощерился.

– Тогда, быть может, – начал он снова, – вы хотите предложить мне закупать у вас героин? Но, должен заметить, я очень капризный. Морфин должен быть чистым. Только лабораторные условия. Сам героин – белый как снег. Только, значит, замечу, что отливает сереньким… А извращаться я готов хоть сейчас, только дайте мне кусок мяса и дрель.

Селькупка смотрела на него с выражением сострадательного долготерпения.

– Пожалуйста, – сказала она, – держите себя в руках. Я знаю, как он к вам относится. А еще я знаю, что – напрасно. Вы мухи не обидите.

Журналист отвернулся. Мух он действительно не обижал. У него вообще появилось отвращение к насилию.

– Извините, – неохотно проговорил он. – Могу я узнать, как вас зовут?

– Ни в коем случае.

Никас угрюмо замолчал и отхлебнул прозаичного, но вкусного чая. Ну? – спросил он движением бровей.

– Девел здесь, – сказала безымянная селькупка таким тоном, словно ожидала от Никаса немедленного комментария по этому поводу.

Журналист, однако, таким поворотом чайной беседы оказался обескуражен. Он сделал вопросительный жест рукой.

– Это ваш родственник? – решился он.

– Думай, что говоришь! – прошипела хозяйка. – Не запирайся, Никас. Скажи, зачем он пришел к тебе. Мы должны знать. Другие не знают, ты можешь наплевать на их безопасность. Но мы видели его. Сегодня ночью он прошел мимо наших дверей! Мимо наших судеб! Один его взгляд вызывает порчу. А детей он травит просто своим присутствием. И ты смеешь лгать, притворяться, да еще и оскорблять нас!

Никас медленно облизал губы и сказал:

– У вас кастрюля не выкипит?

– Не увиливай! Мы проследили его до твоей квартиры! Что у тебя за дело с Ним?! Отвечай!

Может мне и это все мерещиться, подумал журналист с некоторой даже бесшабашностью.

– Почему ты молчишь? – не отставала селькупка.

– Послушайте, вы мне надоели. Я чувствую, что должен отыгрывать какую-то роль, но не знаю слов. Я сегодня не очень хорошо себя чувствую. Возможно, не замечаю каких-то намеков. Может быть, вы зайдете ко мне завтра, или я зайду к вам. Сегодня вечером я почитаю что-нибудь из мифологии. Как вы сказали, Девел? Мы обязательно обсудим его роль в вашей культуре. А сейчас давайте поговорим… ну хотя бы о чае. Что за сорт? Отличная штука.

Пока Никас говорил, выражение лица селькупки сменилось от решительно-враждебного к размышляюще-недоверчивому. Она смотрела на журналиста, а когда тот снова принялся за напиток, спросила:

– Так ты и сам не знаешь, да?

– На свете есть куча вещей, о которых я понятия не имею, – согласился Никас.

– Ты не знаешь, зачем он пришел к тебе, – проговорила женщина возбужденно. – Может быть, ты вообще не знаешь, что он пришел?

– Повторяю, мне сложно реагировать на эти намеки, – сказал Никас, запрокинув голову. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Ко мне пришел Девел?

– Да!

– А кто он такой? Я имею в виду, чем занимается и чего от меня хочет?

– Он злой и непредсказуемый дух.

Аркас никогда не был суеверным человеком. Он бывал в джунглевых племенах Африки и чувствовал, как цивилизация держит его над ними, не давая вникнуть в примитивное мироздание, состоящее из легенд и веры. И купания в водоемах кишащих паразитами. Однако с ним что-то происходило. Кроме очень неприятного предположения, состоящего из фразы «Аркас, ты слетел с катушек», он ничего не имел. И разве не чудное совпадение, что именно сейчас ему говорят о сверхъестественных силах?

Нет, сказал сам себе Никас. Не знаю, чего она в действительности от меня хочет, но лучше мне уйти, пока не стало хуже.