Рука птицелова

- Я так и думал. - В темноте вспыхнул огонек зажигалки и тут же погас. Стрельцов затянулся. - Зависит даже не от моральных качеств человека патологических случаев рассматривать не будем - общение с ними неприятно для любого. Как бы это определить... Они крадут будущее. Кабинет особиста или кабинет на Лубянке - разницы нет - это операционная, где удаляют часть души. Лучшую часть. И что обидно, она им не нужна, она им просто мешает. Эти люди решают свои проблемы и в процессе отсекают все лишнее.

- Но почему будущее? - не понял Антон.

- Понимаешь, будущее для человека - это полет и надежда. Каждый ожидает лучшего, а лучшее всегда свободно. Они лишают нас свободы навсегда. Для большинства это очень тяжело, для некоторых - гибельно. Я говорю о людях, для которых творчество стало смыслом существования; не просто средством, инструментом выражения мыслей, хотя и это уже немало, но именно смыслом жизни. Таких людей мало, но именно на них они охотятся, отыскивая среди миллионов, попутно подбирая десятки тысяч других, подчиняя их.

- Хорошая тема. О роли спецслужб в искусстве или дьявол в совре...

- У меня на глазах они убили поэта, - Стрельцов не принял легкого тона, предложенного Байкаловым. - Ласково. Предупредительно. Он писал стихи. Мои друзья считали их гениальными. Гэбисты ему помогли. Его стали печатать, печатают и сейчас. Только стихов он больше не пишет. Не может. Работает человек в толстом журнале. Все у него нормально. Всем доволен. - Стрельцов отвернулся к окну.

- Мне показалось, что ты сказал не все.

- Все, что хотел.

С грохотом, словно по казарме рассыпали гигантский горох, вернулась с ужина рота.

- А накурили, - лысый хранитель белья и шинелей включил свет в каптерке, - там вас Курочкин ждет. С КПП вернулся.

- Значит и нам пора ужинать, - заключил Антон.

- Все, Сереге гаплык, - радостно сообщил Антону Димка Ступак, появившись вечером в казарме. Луженков завел на него дело. Статья... сто чего-то там прим. Пять лет накручивать будет. Тебя на двенадцать два нуля для дачи свидетельских показаний вызывает.

- Через тебя, что ли, вызывает? И чему ты так радуешься? И вообще, я завтра в караул заступаю.

- Что ты на меня кидаешься? Крайнего нашел? Я тебя по дружбе предупредил. Завтра тебе ротный то же скажет. Думаешь, лапа есть, так... Слушай, - Ступак снова радостно оскалился, - ты только мне скажи. Я могила...

- Где сейчас Царенко? - перебил Антон монолог прокурорского секретаря.

- А где ему быть? На губе.

- На нашей?

- Как положено. Ты его завтра охранять будешь. Вот хохма! - Ступак довольно заржал, оценив ситуацию, - ладно, успехов тебе в ратном деле. Я мыться пошел. Только зря ты про лапу свою молчишь, может с дядькой моим знакомы. Москва ведь круглая.

Утром его вызвал Бобров.

- Байкалов, бля, - сказал он, багровея лицом, - твой взвод сегодня в наряд идет. В караул заступаете.

- Знаю, товарищ майор.

- Некого с ними отправить, кроме тебя. Один под следствием сидит. Кузь, бля, в санчасть сбежал. Ангина, говорит.

- А зачем кого-то с моим взводом отправлять?

- А затем, бля, что дружок твой и подельник, - майор выдвинул ящик стола и с грохотом его захлопнул, - сидит сейчас на губе, бля. Камера номер пять. Понял?

- Хорошая камера. Теплая.

- Специалист. Вот и оставался бы... Ладно. Садись. Бумагу писать будешь. Пиши. Пишешь? Командиру второй роты, в/ч номер... написал? Майору Боброву В. Б. Дальше пиши. Расписка. Нет, бля. Обязательство. Нет... Хер с ним, пусть обязательство. Я, младший сержант Байкалов, заступая в караул, обязуюсь младшего сержанта Царенко, находящегося под следствием и содержащегося в камере номер пять гауптвахты... как тут сказать, бля... что в город ты его не выпустишь?

- Товарищ майор, я ж не идиот.

- Я идиот! Я идиот, и мне надо задницу от твоих фокусов хоть чем-то прикрыть. Скажешь ему: "Иди, Серега, домой позвони. Маме на свою тяжелую жизнь пожалуйся." - А он и пойдет. А я... Пиши: ...охранять в полном соответствии с требованиями Устава гарнизонной и караульной службы. Написал?

- Написал.

- Все без толку. Ладно. Подписывай и давай сюда. И вот что, тебя полковник Луженков вызывает. На двенадцать ноль-ноль. Городским транспортом поедешь. Вот увольнительная. Уходишь после развода, к трем часам чтоб был в части. Все. Иди, чтоб я тебя не видел.