Рука птицелова

Там пересиживал дурное настроение прокурора шофер из кунцевского стройбата. Обгоняя городской автобус, он превысил скорость, не заметил кучу асфальта и на этой куче опрокинул своего "козла". Уже падая, каким-то чудом увернулся от автобуса, но помял бок проезжавшему рядом такси. Таксист поворчал, но дело возбуждать отказался. И тогда встрял полковник Луженков Семен Петрович - военный прокурор филевского гарнизона. Оказалось, что у парня месяца за два до этого было уже одно превышение скорости и нынешнее полковник рассматривал как дерзкое неповиновение. В два года дисбата собирался оценить полковник Семен Петрович лишние километры на спидометре водилы. Впрочем, большинство знакомых с подробностями этой истории, независимо от глубины знаний в области юриспруденции, предполагали, что полковник Луженков охренел.

Странными личностями населял прокурор маленькую - всего на пять камер гауптвахту части. Он держал здесь подследственных, и набиралось их иногда столько, что солдаты учебки месяцами не могли отсидеть свои недолгие сутки, назначенные командирами рот. Так и уезжали в полки, не отбыв своего.

- Отделается штрафом, - заканчивал разговор дежурный по части, заходя к Антону в камеру, - штуки две положит, не больше. Так, а кого мы тут имеем? он посмотрел на Антона.

Дежурным заступил капитан Коралов. По трем причинам был он известен в учебке. Первой из этих причин стал его родственник, говорили - дядька, прямой начальник для всей части, служивший в штабе округа. Второй - изрядные размеры Коралова, размеры более приличные для боксера-тяжеловеса, чем для штабного чиновника. Третьей же и основной служило то, что капитан Коралов был стукачом, старательным и изощренным.

В учебке дослуживал Коралов последние дни - все знали, что у командира на столе лежит приказ о переводе капитана в Подольск. Будет там служить Коралов архивариусом в звании майора.

- В камере находится один арестованный, - тихо начал Антон, - младший сержант Байкалов. Арестован командиром части четырнадцатого декабря восемьдесят шестого года на пять суток за нарушение правил несения внутренней службы.

- Не по уставу докладываете, младший сержант. - Дежурный стоял, сложив за спиной руки и медленно раскачиваясь на носках сапог. - Что, опять спали во время дежурства?

Как-то в мае, между наборами, когда в роте оставалось человек десять-двенадцать: сержанты и несколько дневальных, Антон спал в наряде. Он устроился на кровати, снял сапоги и укрылся одеялом. Нахально повел себя, чего там. Разбудил его Коралов. Он тогда долго вещал об Афганистане, где у заснувшего таким образом дежурного перерезали роту, еще о чем-то грозном. Утром с гордостью доложил командиру. Чтоб знал: бдит дежурный по части. Антон был еще молод и непуган в те времена. Его и ругали-то не слишком. Теперь другое...

- Проводите досмотр, Мухин, - Коралов тяжело прошелся по камере. Начальник нового караула скривился, но спорить не стал - устав есть устав.

Когда-то Антон был курсантом у него во взводе и понимали они тогда друг друга неплохо. Именно Мухин, считая, что сержантами должны оставаться студенты, сумел отчасти убедить в этом и ротного.

- Ладно, Мухин, - якобы сказал ротный, соглашаясь, - попробуем. Оставим моего Царенко и твоего Байкалова. Пополам-на-пополам. Пусть уравновешивают друг друга. - Нынче Серега Царенко держал равновесие в соседней камере.

Мухин проводил досмотр быстро и почти профессионально. Карманы, шапка, сапоги.

- Почему шинель на батарее, Байкалов? - дежурный остановился, глядя, как Антон наматывает портянки.

- Сохнет, товарищ капитан, - тут влажность высокая.

- Шинель наденьте, а если условия содержания вас не устраивают, пишите жалобу.

Антон взял шинель. Коралов стремительно, словно могут его опередить, присел у батареи и стал что-то искать за ней в пыли и мелкой паутине. Верно, он решил, что там у Антона тайник, накрытый шинелью.

У двери нетерпеливо звякнул ключами выводной. Мухин направился к выходу. Отряхивая руки, пошел за ним и Коралов.

- Когда к прокурору-то, младший сержант? - обернулся он в дверях. Антон пожал плечами.

Не дождавшись ответа, Коралов грохнул дверью.

Надевая шинель, Антон почувствовал, насколько сильно он замерз. Надо же было такое выдумать: "влажность высокая", когда мороз на дворе градусов под двадцать. Еще он вспомнил огромного Коралова, роющегося в пыли, нащупал в кармане книжку Хлебникова и вдруг задохнулся в нервном смехе.

Я не мог узнать того места, на которое вывела меня улица, хоть был здесь всегда. Я не мог узнать самой улицы, оглядываясь в поиске недавних своих следов.

Черные окна гибнущих зданий. Серые тела кариатид, стынущие в бесплодном напряжении. Редкие деревья, ломаным пунктиром хpупких ветвей выводящие ночной пейзаж за грань реального.

Я где-то сбился. Я не тот, кто вышел и не тот, кто должен был прийти. И ждали здесь не меня.