Рука Сфинкса

Но тут вымышленная Мария развернулась в проеме большой каюты и изгнала эту мысль. На ней был красный пробковый шлем, который закрепился в его памяти. Ее ботинки для верховой езды и белая блузка выглядели до нелепости изысканно на покрытой оспинами палубе корабля.

– Не глупи, Том, – сказала Мария, заправляя темно-рыжие волосы под шлем и направляясь к нему. – Глупо опять верить этому мальчишке.

Эдита кашлянула.

Сенлин понял, что смотрел в пустоту. Он ущипнул переносицу, прикрывая глаза ладонью. Попытался восстановить первоначальный ход мыслей. Он теперь стал очень рассеянным; вечно гонялся за какой-нибудь идеей.

Беда в том, что на этот раз Мария была в чем-то права. Адам уже дважды предал его, и, хотя причиной было желание защитить сестру, факт остается фактом: парень ненадежен. Если Адам останется в одиночестве, что помешает ему позвать Волету, улететь с нею и бросить остальных? Если вера Сенлина в молодого человека будет предана в третий раз, винить в этом придется не Адама.

Но справедливы ли его подозрения? Сейчас Волете ничто не угрожало. Разве нельзя довериться парнишке хотя бы в хорошую погоду? Это разумный риск, ну в самом деле, и он мог бы помочь возродить былую уверенность Адама. За недели, прошедшие после их побега, он сделался таким робким.

Сенлин открыл глаза, чтобы вынести вердикт, и увидел Марию – она прижимала свой нос к его собственному. В тени ее глаза казались темными.

Он поморщился и вздрогнул, не успев взять себя в руки. Она исчезла в тот же миг. Эдит и Адам смотрели на него с беспокойством.

– Чихнуть захотелось, – нескладно соврал он.

Эдит нахмурилась и повернулась к Адаму:

– Штурман не должен оставаться на корабле. Это привилегия старпома.

– Но ведь так не должно быть, – сказал Адам, от отчаяния поднимая голос.

– Забавный способ говорить «да, сэр», воздухоплаватель, – отрезала она.

– Да, сэр, – хмуро отозвался Адам.

Он поднял монокль в резиновой оправе, который висел у него на шее, и устроил поверх единственного глаза. Половинчатые защитные очки-гогглы были его собственным изобретением, и в этом приспособлении для циклопа и с повязкой на втором глазу он выглядел немного невменяемым, но гордым, – словом, очки благотворно влияли на его чувство собственного достоинства.

Как только Адам сошел с корабля, Сенлин повернулся к Эдит:

– Прости. Я просто тщательно обдумывал ответ.

– Можешь прихватить масло для моей руки? – одновременно с Сенлином спросила она.

– Я собирался сказать: «Да».

– Но не сказал ничего. В этом-то и проблема. Что мне делать, если ты превратишься в горгулью во время настоящего бедствия? Ждать, пока оттаешь; ждать, пока все «тщательно обдумаешь»? – От досады ее щеки зарумянились. – Мы все ждем, капитан. Но ждать вечно не получится.

Сенлин открыл рот, но она перебила его:

– Пожалуйста, не забудь про масло.

К Вертуну вела глубокая кривая трещина. Некоторые участки были узкими, как полка, другие – широкими, как проселочная дорога. Местами край недавно обсыпался, намекая на неудачный инцидент. Основная часть пути была гладкой после многолетнего использования, хотя от этого не делалась безопаснее.

Земля не переставала раскачиваться под командой «Каменного облака», пока они изо всех сил пытались восстановить сухопутную походку. Им пришлось бороться с желанием упасть на колени и ползти на четвереньках.

Кроме Волеты. Она понеслась вперед, порывистая, как горная лань.

С высоты утеса рынок на крыше выглядел достаточно мирным. Выбеленные солнцем навесы теснились у края палубы. Толстяк-органист играл веселую мелодию, а женщина пела хриплым фальцетом. Воронка крачек кружилась и устремлялась вниз, ныряя за объедками. В воздухе витал теплый аромат табака и мяса, которое было так сильно приправлено, что могло сойти за благовоние.

Это было приятное зрелище. Вертун в каком-то смысле сделался их родным портом.

Они спустились на пол рынка и попали в метель перьев, которые бросала старуха, сноровисто ощипывая голубя. В ларьке позади нее висела жалкая коллекция ощипанной птицы.

На рынке продавалось все необходимое, хоть оно и не бывало никогда в очень хорошем состоянии. Будь то заклепка, чайник или щипцы, кузнечное железо всегда оказывалось ржавым. У продавца одежды было много рубашек и брюк различных нечеловеческих размеров. Врач с синей кожей продавал мощный тоник, который, по его словам, должен был вылечить все, от подагры до огнестрельных ран, без единого побочного эффекта – кроме небольшого (и привлекательного!) посинения. Все было гнутое, разъеденное коррозией, залатанное и неправильно подобранное. Но для человека без страны рынок был садом наслаждений.

Как только они начали протискиваться через толпу карманников и лоточников, Волета бросилась прочь без предупреждения или объяснения. Она нырнула под поднос с утилем – петлями и гвоздями, – испугав продавца. Он замахнулся на нее, но девушка протиснулась под заднюю занавеску ларька и исчезла.