Рука Сфинкса

Он надеялся, что видение скоро исчезнет, а она тогда еще не доставляла особых хлопот. Это был переходный период, время для того, чтобы привыкнуть к новой роли капитана, которая – как стало понятно сразу же – плохо сочеталась с его талантами. Но отказаться от нее он не мог, и эта роль предполагала, что ему придется столкнуться с моральной дилеммой: можно ли подвергать опасности друзей ради жены. Из этой суматохи в душе явился призрак Марии. Она позволила ему вспомнить человека, которым он когда-то был: искреннего учителя, занудного гостя вечеринок, неуклюжего жениха.

Конечно, он понимал, что к вымышленному образу нельзя привязываться. Он сразу же решил не разговаривать с ней, но это не означало, что он не мог наслаждаться ностальгическим призраком. Когда действие крошки иссякнет и Мария опять превратится в воспоминание, он тяжело вздохнет и продолжит двигаться дальше.

Мария прижала кулак к подбородку и задумчиво прищурилась, пока он выпихивал шкаф из угла каюты.

– Вот так-то лучше. Он кажется более дружелюбным. Что теперь делать с этим сундуком?

Кто-то торопливо постучался, и тяжелая дверь на главную палубу распахнулась, впустив туман. Из тумана вышла Волета, не спуская глаз с чайного подноса, который несла в руках. На ней был причудливый пестрый наряд из вещей не того размера; ее ноги утопали в сапогах выше колен.

Она закрыла дверь бедром.

– Эдит, то есть мистер Уинтерс – божечки, до чего странно звучит! – сказала, что вы должны поесть.

Сенлин перестал толкать шкаф и тотчас же забрал у нее поднос:

– Боже мой, ты не должна мне прислуживать. Пожалуйста, скажи мистеру Уинтерсу, что в будущем я буду обедать с вами на камбузе.

Он освободил место на столе для чайника, чашки и блюдца, а также миски с чем-то серым и подрагивающим.

– Неужели это пудинг?

– Не исключено, что он самый, – ответила Волета и сцепила руки за спиной. Она окинула взглядом передвинутую мебель, стопки книг, грустный клубок ярких шарфов и бус, лежащий на кровати. – Здесь довольно мило.

Сенлин осмотрел другие помещения и был смущен относительной роскошью своей каюты. Сперва он не намеревался здесь поселяться, но Эдит настаивала, и пришлось согласиться.

– Я просматривал вещи Ли и нашел коллекцию… полагаю, это можно назвать побрякушками. Сомневаюсь, что они чего-то стоят, но вдруг тебе понравятся?

– Нет-нет, спасибо. Это как рыболовные приманки для глупых девчонок. Кроме того, я не думаю, что пираты носят побрякушки.

Он усмехнулся и убрал сверкающий ком с кровати в сундук.

– Мы не пираты, Волета.

– Сказал капитан пиратского корабля.

Было в каком-то смысле приятным сюрпризом обнаружить, что сестра Адама – весьма сообразительная девушка, пусть и немного дерзкая. У Адама много замечательных талантов; он – способный механик и неутомимый трудяга, но отнюдь не мастак поддерживать беседу. Сенлин увидел в этой молодой женщине острый и пытливый ум.

– Вообще-то, у нас и впрямь не было возможности поговорить.

– Мы были слишком заняты, потому что вопили и грызли ногти. До чего жуткая буря!

– Да уж. Прошу. – он взмахом руки указал на стул. – Раз уж ты здесь, почему бы не выпить чаю?

Она сделала реверанс, тут же раздраженно нахмурилась и плюхнулась на сиденье.

– Их больше не будет, капитан. Реверансов. Я буду отдавать честь, конечно. Жать руку, если пожелаете. Но прочие реверансы остались в Новом Вавилоне.

– Как и следовало ожидать. – Он снял вторую чашку с подставки и налил им чаю. – Что ты думаешь о нашем маленьком соглашении?

– О том, чтобы сделаться воздухоплавателями? Жить на корабле? С вами в качестве капитана? Вот это все?

– Да, именно это. – Он зачерпнул бесцветную кашу, проглотил с некоторым усилием и запил безвкусный комок глотком горького чая.

– Это прекрасно, – сказала она, открывая сахарницу и заглядывая внутрь. – Я люблю приключения, и вы мне тоже нравитесь. Мне особенно нравится, что вы застрелили Родиона.

Сенлин увидел «ключ тюремщика» в своей руке, облачко дыма над пистолетом и кровавую слезу, стекающую по лицу Родиона. Сутенер как будто стал прозрачным, и показался мальчишка, сокрытый под оболочкой злобного и сердитого эго. И именно этот мальчишка с открытым и полным надежд лицом пал мертвым к ногам Сенлина.

– Я думаю, что правильно защищать себя и своих друзей, – сказал Сенлин сдержанно. – Но не думаю, что когда-нибудь буду гордиться тем, что кого-то застрелил.

– Это был не «кто-то», сэр. Он был первостатейным злыднем. Он был хищником, который любил… который любил… – Она затрясла головой, ее взгляд сделался пустым. Вздрогнув, она опять нацепила на лицо улыбку. – В любом случае спасибо, что вытащили меня и Адама.