Рука в перчатке

– Не придется. Я буду хранить молчание. – Он говорил без привычного оживления, с какой-то смертельной обреченностью. – Человеческий мозг бессчетное число раз демонстрировал свою способность к упорству. Я не раскрою ничего из того, что предпочитаю скрывать, если только не приму другого решения. Это мое личное дело, защищаться мне либо нет. И не важно, чем объясняется мое упорство: то ли желанием оградить невиновного или виновного, то ли пустым капризом. С точки зрения психологии все это крайне увлекательно, хотя лично мне особого удовольствия не доставляет. Что я и сообщил Шервуду.

– Боже мой! – Дол уставилась на его профиль. – Да вы и вправду дурак.

– Я отнюдь не дурак. – Циммерман поднял с земли кусочек печенья и бросил через сетку, но собака, покосившись на угощение, явно решила, что оно не стоит ее внимания. – Вы предлагаете мне что-нибудь придумать, чтобы успокоить Шервуда. Что-нибудь хитроумное. Однако вы забываете, что я ученый и искренне предан правде. Впрочем, я наверняка справлюсь с помощью инстинкта игры – самого простого и эффективного стимула для воображения. Может, мне объяснить Шервуду, что я заходил к Сторрсу исключительно как психиатр с целью проверить его нормальность? И после психиатрического анализа приговорил его к ликвидации? Или рассказать, как я вчера, незаметно пробравшись в поместье, накинул проволочную петлю Сторрсу на шею, потянул конец на себя и подвесил беднягу, когда тот подпрыгнул? Такой вариант вас устроит? Вот только одна беда: я не знаю, где перчатки. Этого я точно сказать не смогу. Насколько я понимаю, закон во избежание самооговора не позволяет принимать на веру признание человека в убийстве, требуя дополнительных доказательств. Жаль только, я забыл, куда подевал перчатки…

– Вы такой же скудоумный, как и миссис Сторрс. Несете абсолютный вздор. Или вы… – Дол остановилась и, прищурившись, посмотрела на Стива из-под полей соломенной шляпы. – Пожалуй, я не стану искать истинную причину вашей идиотской маскировки. Можете не трудиться. Однако вы заслуживаете того, чтобы узнать мое мнение. Я не верю, что вы убийца и ваше поведение объясняется самозащитой. Сомневаюсь, что ваша вчерашняя беседа со Сторрсом имеет какое-либо отношение к его убийству. Навряд ли у вас есть основания думать обратное. Подозреваю, говоря о капризе, вы попали в самую точку. Ваши слова, не мои. Вы привыкли рыться в мозгах других людей, особо не заботясь о приличиях. И я действительно верю, что у вас хватит низости рассматривать это как возможность… попрактиковаться…

– Перестаньте искать соринку в моем глазу, – прервал ее Циммерман. – Я с удовольствием помогу вам разобраться с бревном, которого вы в упор не видите. Похоже, вы тоже не упускаете возможности попрактиковаться в своей профессии.

Он поднял очередной кусочек печенья и бросил собаке. Дол, потеряв дар речи, наблюдала за Циммерманом, затем повернулась и пошла прочь, не удостоив его ответом. Вот уж действительно прискорбное поражение.

На обратном пути Дол старательно искала аргументы против сделанного Циммерманом выпада. И даже подобрала несколько подходящих. Разве не она нашла тело? Разве не ее пригласил приехать сюда ныне покойный Сторрс? Разве не она установила значение проволоки, намотанной на дерево спиралью? Разве не она помешала Ранту забрать долговое обязательство? Разве Сильвия не дала ей добро на продолжение расследования? И разве она…

Обогнув бордюр с многолетниками, где двое мужчин ковырялись в сфагнуме, Дол призналась себе, что все эти доводы были если не лживыми, то, по крайней мере, сомнительными. В любом случае она в них не нуждалась. Собственно, в чьем одобрении она нуждалась? Ни в чьем. Разве что в одобрении Сильвии. А что до нее самой… Она остановилась, глядя на пылающую полоску флоксов и громко пробормотала:

– Я детектив или не детектив?

На этом вопрос был закрыт, однако что-то продолжало ее грызть с назойливостью жужжащего комара. Что такого, черт возьми, произошло сегодня утром, о чем она страстно хочет, но не может вспомнить?! Дол тщетно попыталась сосредоточиться на этом, а потом так же тщетно попыталась выкинуть из головы…

Нужно срочно увидеться с Леном Чисхолмом.

Когда она вернулась в дом, ей сообщили, что полковник Бриссенден, закончив допрашивать Лена в оранжерее, отпустил его восвояси. После безуспешных поисков на западном и южном склонах холма Дол наконец обнаружила Лена в беседке в розарии. Растянувшись на скамье, он читал воскресную газету. Увидев Дол, Лен пододвинулся, чтобы дать ей место, но она предпочла сесть на скамью напротив. Голове стало чуть легче, хотя все мышцы противно ныли.

– Где ты раздобыл «Газетт»?

– Один из полицейских смотался в Огоувок.

– Есть что-нибудь интересное?

– Ага. Вся половина первой полосы. – Лен показал газету. – Фотография Сторрса. И фотография дома. Уж не знаю, где они ее откопали. Хочешь взглянуть?

– Быть может, почитаю позже, – покачала головой Дол. – Как с тобой обошелся наш бравый полковник? Сурово?

Лен скривился: