Рука Зеи

На следующее утро из-за низкой облачности и густого тумана, из которого едва торчали верхушки мачт, летуны Ферриана остались сидеть на своем корабле, а эффективность навесного огня метательными снарядами значительно снизилась. В свинцовом полусвете было видно, что осажденные успели возвести вокруг судов, окаймлявших цитадель, укрепления из бревен и досок с бойницами для лучников. Вдобавок они повсюду понавешали сетей и понатыкали копий наконечниками наружу, что явно уменьшало шансы захватчиков.

После обычных отсрочек и приготовлений протрубили трубы. Воины снова выступили вперед. Защелкали луки, захлопали катапульты, залязгали мечи и завопили раненые.

К вечеру союзные войска выбили сунгарцев со всех подступов к цитадели и закрепились на самом переднем краю обороны. Но вновь за это было заплачено слишком дорогой ценой, и считать сунгарцев побитыми не было ровно никаких оснований.

Адмиралы, некоторые из которых уже щеголяли свежими бинтами, собрались на разбор атаки в еще более сварливом настроении, чем обычно, и с ходу принялись цапаться между собой, как пауки в банке.

- Пошто не поддержали вы людей моих, когда запросил я помощи?

- Досточтимый зер Ферриан, с какой это стати бездельники ваши проклятые баклуши били на "Куманиште", покуда более достойные люди гибли на копьях вражеских?

- Мадам, вы что, предлагаете мне скальпелем дрова колоть? Один летун мой стоит шести солдат обычных...

- А где же хваленый гений великого генерала Сньола?

- Следует оставить нам налеты сии тщетные и голодом заморить негодяев!

- Предложенье сие трусостью попахивает...

- Это кто еще трус?! Да я сейчас...

Дирк без особого успеха пытался навести порядок, когда вахтенный объявил:

- Движутся сюда на лодке, повелители мои, парламентеры сунгарские!

- Пропустить, - распорядился Барнвельт, радуясь неожиданной передышке. Если противник размяк уже до такой степени, что запросил переговоры, окончание битвы наверняка не за горами.

Снаружи послышались чьи-то шаги. Вахтенный провозгласил:

- Гизил бад-Башти, верховный адмирал сунгарцев морских!

- Гизил-Шорник! - взвизгнула королева Альванди. - Отступник вероломный! Ну погоди, покуда я...

- Визгаш! - опешил Барнвельт, поскольку низкорослый малый со шрамом на физиономии, показавшийся в дверях, и был тем самым кришнянином, который постоянно путался у него под ногами в качестве Визгаша бад-Мурани.

Парламентер, который держался с величием испанского идальго, снял шлем и отвесил дурашливый поклон.

- Гизил бад-Башти, он же Гизил-Шорник, он же Визгаш-Галантерейщик, к вашим услугам! - продребезжал он. - Приветствую старого своего знакомого Сньола из Плешча, известного еще как Гоззан-Курьер, а также...

Тут он примолк и одарил Барнвельта заговорщицкой ухмылочкой. Тот представил его собравшимся и поинтересовался:

- А с каких это пор вы стали сунгарским предводителем, Гизил?

- Сегодня, в четвертом часу, когда прежний предводитель наш, Шиафази-осирианин, скончался от раны, полученной вчера. Шальной стрелою в него угодило.

- Так Шиафази мертв?! - воскликнул Барнвельт, обмениваясь растерянным взглядом с Тангалоа. Если главаря-осирианина, способного вывести Штайна из его плачевного состояния, уже не было в живых, во все их планы требовалось вносить довольно радикальные коррективы.

- О да, - подтвердил Гизил-Визгаш. - Продвиженье по службе мое скорым оказалось, ибо стеченьем обстоятельств горестным лишились мы почти всех властителей наших. Гавао погиб безвременно в ходе налета нашего на Рулинди. Корфа с Урганом Сньол могучий зарубил, принцессу из плена выручая. Даже землянина, Игора Эштайна, что быстро выдвинулся, едва был к компании нашей причислен, потеряли мы в первый же день битвы. Так что вот он я перед вами - адмирал верховный.

Кстати, насчет того набега Сньола упомянутого. Готовясь к осаде длительной, проверяли мы корабли свои, под склады провизионные отведенные, и в одном корабле таком наткнулись на некого юнца, что сладко спал на куле с тунистами в наряде курьерском. Допросивши его, мы выяснили, что сопровождал он Сньола вашего в набеге его грабительском. Отделившись от товарищей своих, укрылся он на оном корабле, кормясь припасами нашими. Уверяет он, будто Заккомир он бад-Гуршмани, хранитель престола квирибского. Правда ли сие, королева Альванди?

- Возможно. Что сделали вы с малышом моим?

- Пока ничего. Безопасность его послужит залогом моей собственной, на случай, коли софизмами какими хитроумными убедите вы себя, что честности не стоит хранить с такими, как мы.

- Все это очень интересно, - сухо заметил Барнвельт, - но не думаю, что вы из-за него сюда заявились. Так вы сдаетесь?

- Сдаемся? - Гизил поднял антенны. - До чего же грустное слово! Речь бы вел я скорей о неких условиях справедливых, на коих кровавому конфликту сему конец мог быть бы положен.

- Он еще торгуется с нами, язви его в корень! - взвился сурускандский адмирал. - Давайте-ка лучше самому ему конец положим веревкою крепкой да навалимся на мерзавцев без жалости! У них, видать, ни людей, ни припасов не осталось, чтоб условий иных требовать!