Руки чужака

Бэннити с Дондоланом в молчании глядели, как безукоризненно подтянутая фигура архимага уменьшается, затем она окончательно исчезла вдали. Толпа еще некоторое время не расходилась, но многие поняли, что ловить больше нечего. Крики торговцев едой, продавцов амулетов и бродячих фармацевтов сделались глуше и печальнее.

— Итак, все разрешилось благополучно, — сказал отец Бэннити, обращаясь и к себе тоже, — Зло Элизара было разоблачено и пресечено.

— Быть может, — отозвался Дондолан. — Но в глубине души мне очень хочется знать, чье же заветное желание исполнилось сегодня.

— Что вы имеете в виду? Вы полагаете… их руки соприкоснулись?

Дондолан вздохнул.

— Не подумайте ничего такого… Вполне возможно, что сегодня мир был спасен от великого зла — Элизар всегда был мастером строить козни, зачастую поразительно коварные и изворотливые. Но если они коснулись друг друга, думаю, можно с достаточной уверенностью утверждать, что лишь одному из них было даровано исполнение заветного желания.

— Я вас не понимаю.

— Может, Элизар и не казался полностью счастливым в облике Эли, бессловесного чудотворца, — произнес Дондолан, — но он был спокоен. Однако теперь он снова стал разрушителем, и у Кеттиля вновь появился враг, достойный его великой гордыни и могущества.

Бэннити надолго замолчал, глядя на темнеющее небо; солнце садилось за лесом Оруженосцев.

— Но ведь Бог не позволил бы злу Элизара вернуться в мир лишь потому, что врагу Элизара его не хватало! У Бога наверняка есть какой-то лучший замысел для человечества!

— Возможно, — согласился Дондолан Дальновидный. — Возможно. Мы поразмыслим над этим вместе, когда вернемся в церковь и вы отыщете бренди, который припрятали для подобных случаев.

Отец Бэннити кивнул и уже сделал несколько шагов, но обернулся.

— Но откуда вы знаете про бренди?

Показалось священнику, или действительно в улыбке Дондолана промелькнула горечь?

— Я же волшебник — вы не забыли? Мы знаем почти все.