Руки Геракла

– Очень вероятно.

– Значит, у меня есть враг среди богов или богинь?

– Слухи говорят, что это Гера.

Если это правда, то это дурные новости.

– Есть ли смысл спрашивать, почему супруга Зевса так меня не любит?

– Меня – нет.

Я покачал головой. Если я когда-нибудь встречусь с Зевсом, я задам ему еще и этот вопрос. Или Гере, если нам доведется встретиться лицом к лицу. Можно при следующей встрече спросить Гермеса, но я не надеялся, что Вестник тут сможет помочь.

Я сказал Тиресию:

– Но ведь все равно я не смог бы стать царем. Амфитрион не из царского рода, да и с материнской стороны у меня царей нет. Я никогда не мог бы унаследовать трон, даже приблизиться к нему.

Слепец пожал плечами. Казалось, он был слегка удивлен.

– Я сказал только, что это было пророчество – и уж в точности не мое. Ты знаешь, что пророчества в целом похожи, или ты еще слишком молод, чтобы знать о многих пророчествах. Чем в них меньше смысла, тем большее впечатление они производят на людей. И еще труднее сказать, исполняются они или нет.

– Но, повторяю, я не хочу быть царем. Я не занял бы его трона и не взял бы его венца, даже если бы ты сам дал их мне.

– Я знаю. – Молчание. – Истина в том, что ты предназначен для более великих дел.

– Каких именно?

– Время покажет.

Мы снова пошли. Я думал, что старец все равно расскажет мне не больше и не меньше того, чем хочет, так что я не стал принуждать его.

– Ладно, пусть царь прячется в бронзовом саркофаге, если ему так легче говорить со мной. Очень возможно, что я захочу еще с ним поговорить. – Тогда я думал, что моей свадьбе будут противиться.

А в тот день я покинул дворец, думая, не был ли бронзовый ящик великой шуткой слепого прорицателя, который таким образом хотел выставить царя в дурацком виде и так сквитаться с ним за что-то.

Прежде чем снова покинуть дом, я позаботился о том, чтобы Мегана стала моей женой по закону, после публичной церемонии, так что и она, и мой сын имели такое положение и защиту, которую могло им дать мое имя.

Потеря одной рабыни вряд ли сильно подорвала благополучие царского хозяйства. Молодой царь наверняка был рад, что я взял такую жену, которая ни в коем разе не могла быть мне подмогой в притязаниях на трон.

Хотя Ификл и Амфитрион и противились порядка ради нашей свадьбе, думаю, в душе они облегченно вздохнули, увидев, что я женился на женщине, стоявшей в обществе настолько ниже меня. Моему отчиму было бы трудно устроить мой брак, а теперь от него уже ничего не зависело. Но я знал, что мать, если она все еще смотрит на меня из царства Аида, опечалилась бы, увидев, что я связал свою судьбу с женщиной, носившей рабский ошейник. Одним богам ведомо, какие мечты о моем величии – насколько мать его понимала – она лелеяла.

Ночью после брачной церемонии, когда мы с моей невестой лежали в одной постели, моя любимая, которая, как я думал, уже уснула, вдруг повернулась ко мне и прошептала:

– Ты так нежен, Геракл. Ты всегда был таким.

Видят боги – я хотел быть нежным, особенно с ней.

– Так ты не боишься меня? Моей силы?

– Тебя? – изумленно ответила она. – Нет.

Малыш в колыбельке рядом заплакал. Сначала он просто тихонько хныкал, но потом его хныканье быстро перешло в голодный вопль. Мегана взяла его, покормила и начала качать у груди. Он быстро замолчал, и на мирном нашем ложе я вскоре уснул таким сладким сном, каким никогда прежде не спал.

Глава 17 Аполлон

Я неделю наслаждался ничегонеделаньем вместе с моей молодой женой, развлекая себя мечтами о том, каких высот однажды достигнет мой сын. Но я, конечно, не собирался долго сидеть в Кадмее. Даже если великий Зевс и не призывал меня, я сам несомненно нашел бы себе поручение, которое увело бы меня из мирного и спокойного родного дома.

Вместе с домом, который подарил мне на свадьбу царь Эврисфей, мне достались и слуги, из которых ни один не был рабом. Несомненно, среди них были царские соглядатаи, но меня это не волновало, поскольку мне нечего было скрывать. Дом был не менее роскошным, чем тот, в котором я вырос, хотя он и был меньше, чем мне хотелось бы. Я был доволен, что он находится не слишком близко к царскому дворцу. Высшее сословие Кадмеи никогда не приняло бы бывшую служанку и рабыню. Я думал, что они когда-нибудь примут моего сына, но об этом он позаботится сам, когда вырастет.

Неожиданно нагрянул в гости Энкид. Он, задумчиво сдвинув брови, смотрел на малыша, которого я держал на руках. Затем он спросил меня:

– Как думаешь, кем он станет? Воином?

– Надеюсь, нет, – не раздумывая ответил я. Мой племянник недоуменно посмотрел на меня.

Ему не нравилось сидеть дома, как и мне. Энкид злился от того, что отец постоянно держал его на виду, и уже на следующий день после нашего прибытия он спросил меня, не пора ли нам снова в путь.

Но в последующие дни я больше не слышал от него ничего подобного, поскольку был занят семейными делами и мало думал о приключениях.

Энкид только-только ушел, как в окне я увидел чью-то тень и подумал было, что он вернулся. Мегана, выглянув в окно, была просто потрясена, увидев, кто меня зовет.