Руки Геракла

– Потому, – продолжал я, – что, похоже, один лишь Прометей может нам рассказать, где можно найти гиганта по имени Атлас. Ты ничего не помнишь об Атласе?

– Боюсь, что нет. Почти ничего.

– Ладно. Атлас, в свою очередь, так важен потому, что знает или может сделать нечто, что чрезвычайно хотят узнать Дедал с Гефестом. – Мне пришлось перекрикивать ветер. – Я не понимаю всех подробностей. Может, когда я встречусь с Зевсом, он кое-что мне объяснит.

– А, – Аполлон пожал могучими плечами, – ладно. Если Гермес говорит, что Атласа надо найти, то нам лучше это сделать. Возможно, Вестник сохранил больше памяти, чем я.

Это были не самые обнадеживающие из его слов. Колесница летела беззвучно, если не считать постоянного шума ветра. То и дело Аполлон называл определенные заметные места, города и горы, реки и озера, когда они проплывали под нами, а я по большей части смотрел на горизонт. Если судить по скорости, с которой уносилась назад земля, мы летели на диво быстро, куда быстрее «Небесной ладьи». По счастью, нас не качало, как на борту «Арго», так что я не страдал от морской болезни.

Прошло не более часа после начала нашего путешествия, когда мы начали снижаться. Мы все снижались и снижались, пока не пошли над пустынной скалистой местностью. Здесь совсем не было воды, даже маленькой речушки. Пришлось согласиться, что в этой безводной местности от «Небесной ладьи» было бы мало толку.

Теперь мы шли на высоте крыш домов, так что я уже мог смотреть на землю без страха и не испытывая морской болезни. Аполлон вел наших сверхъестественных животных зигзагом, методически выискивая что-то на земле. Мы долго летали туда-сюда прежде, чем нашли нужную скалу.

– Вот он, – внезапно сказал мой спутник. Глаза Аполлона, что неудивительно, были острее моих, так что он увидел первым. – Похоже на человека, распятого на скале. – Легким натяжением поводьев он послал колесницу резко вниз.

Вскоре мы оказались над несчастным, лежавшим на каменной плите. Я посмотрел вниз и кивнул.

– Наверное, это тот, кто нам нужен. Вряд ли кто выбрал бы такое местечко, чтобы просто позагорать.

Здесь не было ни людских поселений, ни пастушеских или охотничьих троп. Прометей был прикован на вершине маленького скалистого холма между двумя другими, чуть побольше. Пока мы минуты две снижались к нему, он пару раз пошевелился и хрипло вскрикнул.

Положение его и изумляло, и ужасало.

Когда мы подобрались поближе, мы увидели нагого человека непонятного возраста, мускулистого, распятого на скале. Его ничто не защищало ни от ночи, ни от дня, ни от жары, ни от холода, ни от солнца, ни от дождя. Совершенно очевидно, что нечто сверхъестественное не давало ему умереть, поскольку простой человек протянул бы в таких условиях в лучшем случае всего несколько часов или дней. Что именно не давало ему умереть, я даже и предположить не мог.

Его борода не была седой, но отросла она настолько, что почти обвивала холм.

Цепи были не самым худшим из мучений Прометея. Какая-то горбатая хищная птица, местами лишенная перьев, появилась в воздухе, когда мы уже были совсем близко. Здоровенная птица опустилась на скалу, как на знакомый насест, и сразу же начала терзать жертву, вырвав кровавый кусок из его бока.

Когда мы приблизились, тварь подняла голову, распахнула крылья, что были футов в десять в размахе. С конца ее клюва капала кровь. Аполлон коснулся лука, и птица с воплями взвилась в воздух.

Мгновением позже мы стояли на земле. Выскочив из колесницы прежде, чем ее колеса перестали вращаться, я радостно ощутил под ногами твердую землю. Я сразу же поспешил к бывшему врагу Зевса, чьи цепи сразу же поддались моим усилиям. Я твердо помнил приказ отца, который передал мне Меркурий, согласно которому я должен был оставить кусок цепи на Прометее, чтобы не нарушать клятву прежнего воплощения Зевса. Я оставил на его левой руке наручник с одним звеном.

Человек на скале никак не откликнулся на наше приближение и едва пошевелился, когда я освободил его. Хотя его глаза и были открыты, я сразу понял, что он не в сознании, скорее, в каком-то бесчувствии, оцепенении.

Аполлон подошел и взял его за руку, и Прометей сел, нахмурившись и озадаченно глядя на своих освободителей. Одно прикосновение бога исцеления, и отвратительная рана в его боку закрылась и перестала кровоточить.

Но даже сейчас, на пороге освобождения Прометея от его древнего наказания, снова появилась хищная птица, готовая ему помешать.

В следующее мгновение в воздухе сверкнула стрела Аполлонова лука, раздался взрыв, и до земли долетела всего пара перьев.

Уничтожив мерзкую птицу, Аполлон остался наблюдать, задумчиво сжимая в руке серебряный лук и держа наготове другую стрелу, пока я вырывал из скалы шкворни с обрывками цепей, чтобы больше никого не могли здесь так приковать.

Прометей встал на ноги и стал оглядываться по сторонам. Он не замечал Аполлона, который стоял в двух шагах у него за спиной, и почти не смотрел на меня, хотя я стоял прямо рядом с ним. Ясно было, что его разум еще не окончательно прояснился.

Но в конце концов он выдохнул: