Руки Геракла

Я видел и других людей столь же высоких, а то и выше. И все же я почему-то с самого первого мгновения нашей встречи был уверен, что впервые в жизни вижу бога. Мой племянник, который почти в то же самое время пришел к такому же выводу, утратил свою обычную наглость и попытался спрятаться у меня за спиной. Я никогда не видел Энкида в таком волнении. Он что-то скулил – но я не понимал слов. Я положил ему руку на плечо и заставил стать перед нашим гостем. Но, наверное, мои усилия пропали даром – бог по-прежнему не обращал внимания на моего юного помощника.

Гулкий глас божества пронесся над болотом.

– Геракл, у меня есть для тебя поручение. Возьмешься ли?

Несколько мгновений я не мог дать ответа. Я был ошарашен тем, что бог явился говорить со мной, но, думаю, будет честно сказать, что я был не так уж и сильно потрясен. Может, гордыня моя была глупа и причиной ее было мое невежество и, как закономерное следствие, самоуверенность, но, как бы то ни было, все это выросло не на пустом месте.

– Ты знаешь мое имя, господин, – сказал я, – но я не знаю твоего.

Нашего гостя моя наглость не покоробила.

– Смертные называют меня Гермесом. Или иногда Меркурием, Вестником. Ныне я пришел именно как вестник.

Шест, которым Гермес удерживал лодку, вдруг превратился в длинный жезл, вроде как у глашатая. Единственным отличием было то, что его обвивали две змеи, и я припомнил, что его вроде бы называют кадуцеем. Лодка теперь была ближе к берегу, хотя я не заметил, чтобы она двигалась.

На сей раз на меня все это подействовало сильнее, но я продолжал:

– И чей же ты посланец, владыка Гермес?

Широкие плечи чуть шевельнулись под накидкой.

– Полагаю, ты вправе спрашивать. Меня прислал твой отец, Геракл.

Внезапно тень покинула лицо нашего гостя. Пламенный отблеск заката показал мне лицо тридцатилетнего мужчины. Он был красив – но я видывал смертных и покрасивее или, по крайней мере, не хуже его. Лицо это было совершенно человеческим, но все же в нем было нечто большее.

Когда я ничего не ответил, бог негромко добавил:

– Если исполнишь поручение, награда твоя будет такой, что ты и не в силах даже вообразить.

Упоминание об отце вдруг наполнило меня страшным гневом, смешанным с неожиданным стремлением. Я смог ответить лишь одно:

– Я никогда не был силен воображением.

– Принимаешь ли ты поручение? – не отступал Гермес. Он стал чуть выше, чем прежде.

– Ты должен сказать мне, в чем оно состоит. – В ту минуту, невежда, я не сомневался, что неуязвим. Я только что убил гидру, я был сыном своего отца. И присутствие бога меня не смущало – по крайней мере, этого бога.

Вестник по-прежнему был спокоен и терпелив. Переложив шест в другую руку, чтобы свободной он мог указывать, Гермес сказал:

– В сотнях миль к северу и востоку отсюда, на склонах горы Эриманф разоряет земли чудовищный вепрь. Тварь такое же проклятие для окрестных земель, как гидра – для здешних.

– Вепрь? – у меня аж челюсть отвисла. – Гигантская свинья?

Наш гость важно кивнул.

– Такого вепря еще никогда не бывало на свете.

– И ты хочешь, чтобы я его убил.

Но Гермес снова удивил меня.

– Нет! – внезапно в его голосе зазвучало повеление. – Ты поймаешь зверя живым и принесешь туда, куда я скажу.

– Живьем? – изумился я. Плечо Энкида выскользнуло из моей руки, он поднял голову – этот разговор так изумил его, что он почти забыл свой страх.

– Живым, Геракл, – сказал Гермес. – И когда ты поймаешь вепря, ты принесешь его живым, еще раз повторяю, и, по возможности, невредимым, в город у моря, называемый Иолком. Он лежит на северном побережье Великого моря. Ты знаешь это место?

– Я слышал о Великом море, но никогда его не видел. Оно, наверное, покажется мне необычным.

– Но ты принимаешь поручение?

– Я сделаю это для моего отца, – сам удивился я своим словам, – если он тоже сделает для меня кое-что.

Меркурий, похоже, облегченно вздохнул, когда я согласился.

– Тебе нужно столько понять и узнать, а времени так мало, – пробормотал он. Затем, снова возвысив голос, он сказал мне: – Не беспокойся – люди расскажут тебе, как добраться до Иолка, поскольку именно там собираются аргонавты.

Я все еще пытался представить себе этого самого ужасного вепря, и как мне его победить, не причинив ему серьезного вреда. Потому я пропустил мимо ушей это загадочное слово – аргонавты – и не спросил, почему они там собираются и что мне до этого. Но потом я припомнил рассказы нашего разговорчивого гостя в пастушьем лагере, того самого, который не удивился нашему мертвому льву. Он тоже что-то говорил об аргонавтах. Он много такого говорил, чего пастухи не понимали.

Но Гермес, он же Меркурий, продолжал говорить, и на сей раз я должен был внимательно прислушиваться.

– Прежде чем отправиться на охоту за вепрем, Геракл, я настоятельно советую тебе разыскать кентавра по имени Фол. Он расскажет тебе много полезного, что пригодится тебе в твоей охоте.

– Кентавры? Я ничего ни о каких кентаврах не знаю.