Руки кукловода

Я чувствовала себя, как ребенок, которого привели в кондитерский магазин и предлагают выбирать любое пирожное из разложенного перед ним сказочного изобилия. На чем остановиться – на воздушно-ореховом торте или на ягодном флане?

Я тряхнула головой, отбросив эти неуместные кулинарные фантазии, и решительно сказала:

– Спасибо, Виталий Андреевич, я предпочла бы остаться в своем отделе. Его нужно поднимать, потенциал у людей большой, а я хотела бы сохранить какую-то степень свободы… поискать новые интересные темы…

– Конечно, конечно, Александра Юрьевна! – Главный просто засиял от удовольствия. – Ищите, думайте, работайте! Я полностью доверяю вашему журналистскому чутью!

Вернувшись в отдел, я столкнулась в дверях с Мишкой Котенкиным. Он выглядел неплохо, даже посвежел: наверное, отоспался в больнице. В руках у него был большой торт от фирмы «Невские берега».

– По поводу выздоровления, – пояснил он. – Ну как у вас тут дела? Гюрза не кусается? – Он с опаской покосился на кабинет начальницы.

– Да нет, – ответил Кап Капыч из своего угла, вставляя спицы в клубок и откладывая вязание в сторону, чтобы поставить чайник, – сидит у себя в кабинете тише воды ниже травы, даже нос оттуда не кажет.

– Так все понятно! – Мишка приступил к разделке торта. – Зима же скоро.

– А при чем тут зима? – осведомился Кап Капыч.

– Ты что? – возмутился Мишка. – А еще журналист! Ты что, не знаешь, что зимой ядовитые змеи впадают в спячку?

Примерно через неделю мы с мамулей сидели утром на кухне и завтракали. День был воскресный, спешить на работу было не надо. На улице лил дождь, а в квартире недавно включили паровое отопление, так что мы с мамулей наслаждались теплом и приятной беседой.

Никита уехал в Москву на переговоры с самим Ярославским. Умница Никитушка из материалов Петра Ильича, взятых им в его квартире, вызнал всю подноготную о комбинате. Всплыла фамилия Ярославского – очень богатого делового человека в Москве, который хотел прибрать комбинат к рукам. Поскольку Березкин, который был прикормлен Ярославским для того, чтобы помочь ему получить закрытый тендер, нынче был в ауте, Никита взял на себя смелость обратиться к Ярославскому с просьбой о кредите. Он имел предварительные переговоры с представителем Ярославского в нашем городе, и теперь его пригласили в Москву.

Я не сомневалась в успехе: мой Никита сумеет убедить кого угодно.

Я лениво потягивала кофе, когда раздался звонок в дверь. Естественно, это была Ираида.

Она ворвалась в кухню, румяная, с мокрыми от дождя волосами. Энергией, исходившей от нее, можно было освещать небольшой поселок городского типа в течение месяца.

– Я на минутку, – сказала Ираида, прочно усаживаясь на стул. – Сашка, кофейку поставь!

– Уже. – Я у плиты стерегла кофе, чтобы не сбежал.

– А у меня новость, – сообщила Ираида, намазывая кусок батона неприлично толстым слоем масла.

– Тоже мне новость, – фыркнула я от плиты, – замуж небось выходишь за подполковника своего?

– Как так? – ахнула мамуля. – Почему я ничего не знаю?

Мы с Ираидой переглянулись поверх ее головы: мамуля многого не знала.

– Ну поздравляем, – вздохнула мамуля, – а мы вот с Сашкой будем одни жить, никто нам не нужен…

– Мам… – начала я. – Все собираюсь тебе сказать… я вообще-то тоже, наверное, скоро отсюда перееду…

– Час от часу не легче! – вскричала мамуля. – Замуж собралась, а матери даже избранника не показала!

Мамуля любит такие слова: жених, избранник…

– Все в свое время, – успокоили мы мамулю.

– Ну и ладно, – вздохнула она, – а я, видно, не создана для брака. Честно сказать, так устала, пока Петр Ильич здесь жил! Хорошо, что он уехал…

Снова мы с Правдой успокоенно переглянулись.

– Но, Александра, – строгим тоном начала мамуля, – имей в виду: свадебное платье – только у Парфеновой!

– Да какое платье! – отмахнулась я. – Ни о какой свадьбе еще и речи нет, я просто так к нему перееду…

– Ну ладно, – не слушая, продолжала мамуля, – это все я возьму на себя.

О Господи!