Руки оторву!

Вышагивая по улицам Славена, я едва тащился: тяжелые думы, как свинцовый воротник, клонили голову к земле. Освободили меня из-под стражи не потому, что я невиновен: по местным законам за все мои художества мне полагается смертная казнь. И доказательства у них есть, мне Осетр втихую показывал.

Беляна видела, как я в чашу снедь погружал, и могла видеть, как еда исчезла. Настоящий Кудло видел Жбана. А ярыжка, ко мне Вострым приставленный, лицезрел всю бригаду чертей, когда те Зосиму брали.

Вот незадача, за всей этой беготней забыл я про путешественника по чужим телам! Как раз мимо кузни пройду, надо бы помочь ему. Как он тогда сказал: «Пусть чаша твоя меня не минует, а горечь ее в кузне, в резном ларце, за самоваром…»

Мимо Степных ворот, прямо в ворота малого завода: грохот искры и веселые рабочие… Все, как и тогда, в последнюю встречу… В кузне, по счастью, никого не было, и там за самоваром я нашел глиняную бутылку с притертой пробкой.

Замысел Зосимы стал простым и понятным: нужно только через мою чашу передать ему его средство передвижения: мескалин. Вот же хитрый, говнюк! Но его непобедимое жизнелюбие мне нравится – помогу, и немедленно! А потом – спать! Завтра то ли битва, то ли поединок…