Руки вверх, генерал!

– А по нему хрен поймешь, – сказал Ермаков. – Он и раньше спокойный был, а теперь вообще стал флегматик. Не скажу, что с распростертыми принял, но в общем нормально. Сказал, сколько хочешь, столько и живи.

– А его не смущало, что ты каждый день, грубо говоря, квасил? – спросил Гуров.

– Смущало? – усмехнулся Ермаков. – Да мы с ним вместе квасили. И душу друг другу наизнанку выворачивали. Он чуть не каждый день на дачу выбирался. Из-за этого и с женой постоянно скандалил. Они, между прочим, не так уж и хорошо жили… Вот тоже вроде все есть, а душа не на месте. Тем более Женька, он все в себе копил, на людях не срывался…

– А с тобой, значит, откровенничал? – сказал Гуров. – Ну а ты с ним?

– Это теперь только он один знает, – ответил Ермаков. – Тебе это, полковник, ни к чему. Я ведь сразу сказал, подробностей о моей жизни не жди. Тебе убийца Репиной нужен – вот об этом и думай!

– Я только об этом и думаю, – заметил Гуров. – Только пока все без толку… А между Столбуновым и Томилиным были такие же доверительные отношения? Душу друг другу изливали?

– Вряд ли, – мотнул головой Ермаков. – Встречались, конечно, но… Андрюха очень свое место потерять боялся. Только ради этого и жил. Ясно, я ему как кость в горле был. Поэтому, когда представилась возможность, он от меня постарался отделаться раз и навсегда.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гуров. – То ты говоришь, что Томилин как бы здесь и ни при чем, то вдруг заявляешь, что он избавиться от тебя хотел…

– Тут нет никакого противоречия, – ответил Ермаков. – Но ведь ты сам про это сказал – нож-то он мне подбросил! Больше некому, а он как раз на дачу накануне приезжал – я все еще гадал, чего это он вдруг? Только вот какая закавыка – сам Андрюха не мог бабу убить – да еще ножом! Нет, это исключено. Из огнестрельного еще куда ни шло. А ножом – тут навык нужен. Я знаю, что говорю… Поэтому не свой он мне нож подкинул, а чей-то. Попросили его. Я полагаю, что где-то обсуждался примерно такой вопрос – на кого ментов натравить, чтобы от себя подозрения отвести. И тут Андрюхе пришло в голову, что лучше моей кандидатуры не найти. И репутация у меня подходящая, и в милиции меня никто не знает, и ему полное облегчение, потому что он-то лучше других знал, что живым я не дамся. То, что вы меня взяли, полковник, – это ваше везение и мое пьянство, конечно… Не тот я стал, сдал маленько.

– Ну, у каждой медали две стороны, – добродушно заметил Гуров. – Кто-то сдал, кто-то принял… Зато нашим женам на похороны тратиться не пришлось. И у тебя возможность поквитаться появилась. С тем, кто этого заслуживает…

– А кто заслуживает, полковник? – хитро прищурился Ермаков. – Я ведь не знаю, кто Андрюхе «фас» сказал.

– Так уж и не знаешь? – недоверчиво спросил Гуров. – Ты же говорил, что для него служба важнее всего на свете. Из этого какой вывод?

– Вывод-то правильный, – сказал Ермаков. – Только тебе ведь не голый вывод надо, а с фамилией, верно? И с уликами в придачу. А вот с этим, как я понимаю, у нас с тобой туго.

– С этим туго, – согласился Гуров. – Зато появилась одна мыслишка. Если ее реализовать, твой Андрюха сам может попасть в ловушку. Вот слушай…

Глава 20

Генерал Орлов был сердит до крайности. Он возбужденно расхаживал по кабинету и, заложив руки в карманы брюк, метал громы и молнии. Гуров и Крячко, сидевшие за длинным столом, предназначенным для заседаний, стоически выдерживали обрушивающиеся на них потоки генеральского гнева.

– Вы вообще сами понимаете, что за авантюру задумали? И на что меня, старого дурака, толкаете? А если этот тип навострит лыжи? Мы, между прочим, вообще пока не знаем, с кем имеем дело! Вот дали на него сведения в военную прокуратуру и в ФСБ, а что получим в ответ – неизвестно. А вы мне предлагаете такое!.. Нет, это положительно невозможно! Нет, нет и нет! Не желаю ничего больше слышать!

Он с грохотом отодвинул кресло и сел за стол. С тем же демонстративным раздражением закурил сигарету и, повернувшись спиной к подчиненным, выпустил в сторону открытого окна огромный клуб табачного дыма. Гуров и Крячко переглянулись.

– Послушай, Петр! – воспользовавшись образовавшейся паузой, тут же сказал Гуров. – А ведь ты совершенно не прав!

– Я?! Я не прав?! – Генерал круто развернулся и изумленно уставился на Гурова. – И в чем же, позвольте узнать, моя неправота заключается?

Гуров невозмутимо выдержал его взгляд и принялся, не торопясь, загибать пальцы.

– Во-первых, никакая это не авантюра, – сказал он. – А что-то вроде рыбной ловли на живца. Во-вторых, ничем это нам не грозит. Ермаков навострить лыжи не сможет при самом горячем желании. На одной ноге далеко не убежишь. Полковнику Крячко практически придется носить его на руках – как младенца.

– Почему вся грязная работа достается мне? – вставил слово Крячко. – Ты его подстрелил, ты и носи на руках! Где социальная справедливость?