Рукой подать

Олив последовала за ней, и вот они, преодолев несколько кварталов, оказались недалеко от площади Берберини.

– Что ты знаешь о монахах-капуцинах? – будто между прочим спросила Мейв.

– Хах, вот так вопрос, – Олив не сдержала нервный смешок, – Почти ничего. Вроде у них есть свой орден, а ещё они носят забавные остроконечные капюшоны как в фильмах про тайные общества. На этом, пожалуй, всё.

– Это уже немало, – Мейв одобрительно покивала, – Мы направляемся в музей в котором находится одна из самых необычных крипт в городе.

Мейв говорила очень уверенно, будто она регулярно подрабатывает гидом.

– Вообще, орден монахов капуцинов – один из самых известных в Католической церкви. Это ветвь францисканского ордена, которая была основана, кажется, в шестнадцатом веке. Монахи-капуцины отличаются строгостью и аскетизмом. И да, они носят капюшоны. Кстати, почему именно, я не в курсе, но предполагаю, что это связано с их закрытым и достаточно бедным образом жизни. Тебе, наверное, интересно, почему я завела о них разговор? – хитро прищурившись, Мейв поджала губы, сдерживая хитрую улыбку.

– Умираю от любопытства, – подыграла ей Олив.

Они остановились напротив высокой церкви базиликального типа, ко входу в которую вела двойная лестница с массивными каменными перилами

– Это церковь Санта-Мария-делла-Кончезионе-деи-Капуччини, – Мейв указала на здание, – Она же музей монахов-капуцинов. В склепе под церковью находятся останки тысяч монахов-капуцинов, искусно украшенные и превращенные в жуткое произведение искусства.

– То есть это костница? – Олив в изумлении подняла брови.

– Да, это напоминает традицию костниц, но смысл тут немного иной. В Палермо у капуцинов были целые катакомбы, выложенные останками монахов. Тут всё не так масштабно, конечно, но достаточно впечатляюще. Ну что, зайдём? – Мейв устремила на неё испытующий взгляд голубых глаз, обрамлённый огненно-рыжими ресницами.

– Пошли, – после недолгой паузы кивнула Олив, – Никогда не видела ничего подобного,

При входе они купили два билета и прошли вглубь церкви. Сначала экспозиция выглядела обычно: в хорошо освещённом зале, обитом деревянными панелями, были представлены портреты, предметы обихода и книги монахов, а также информационные стенды, рассказывающие о гуманитарной деятельности ордена по всему миру. Когда они спустились в крипту: подземный склеп разделенный на пять часовен и освещенный лишь тусклым естественным светом, просачивающимся сквозь трещины в стенах, у Олив замерло дыхание. Стены склепа были украшены останками: черепами и костями разной формы и размера. Человеческие кости складывались в причудливые барочные узоры и производили ужасающее впечатление. На потолке – лампы из позвонков, вдоль стен альковы из черепов. Некоторые скелеты, безмолвно наблюдавшие за посетителями со сводов, были одеты во францисканские одеяния. Во всех помещениях было достаточно прохладно, но запах затхлости и смерти преследовал Олив всё то время, пока они находились в крипте.

Они прошли все часовни, подолгу останавливаясь у жутких композиций, и всматриваясь в пустые глазницы давно ушедших из жизни монахов. В одной части Мейв указала на табличку, написанную на трёх языках.

– Мы когда-то были такими, какие вы есть сейчас; такими, как мы сейчас, будете и вы, – зачитала она вслух, и, помедлив, добавила, – Эту крипту капуцины построили для того, чтобы приходить сюда за размышлениями и в молитве стремиться к Богу. Для них было важным не забывать, что все мы смертны и когда-нибудь превратимся вот в это, – она указала на груду черепов, обрамлявшую один из алтарей.

– Мурашки по коже, – едва слышно проронила Олив.

Они постояли в крипте ещё немного, внимательно изучая все таблички и надписи. Пустые глазницы продолжали безмолвно следить за каждым их шагом, и под этим взглядом прямиком из безвременья Олив ощущала тревогу и ледяной холод, обволакивающий каждую клеточку её кожи.

– Думаю, пора подняться наверх, – сглотнув подступивший к горлу удушающий страх, проговорила Олив, – Мне слишком жутко здесь.

– Понимаю, – Мейв как будто только и ждала команды, – Сюда! – она уверенно направилась к выходу на лестницу.

Олив поспешила следом. Когда они вышли на воздух, Олив встала под прямые солнечные лучи и закрыла глаза, в надежде, что его тепло отогреет её замершее от безмолвного ужаса сознание.

– Никогда бы не подумала, что нечто подобное сможет меня так встревожить, – сказала она подошедшей к ней Мейв.

Девочка лишь понимающе покивала.

– Разделяю твою эмоцию, – Мейв обняла себя за плечи, сложив руки на груди, – Сколько раз там была, но жуткие ощущения никуда не уходят.

Олив приоткрыла один глаз и посмотрела на девочку.

– Где там твой список литературы? – она решила переключиться на что-то приятное и протянула девочке раскрытую ладонь.

Мейв дёрнулась, сбросила с плеча рюкзак, залезла в боковой карман и выудила оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Вложила его в ладонь напротив своего лица.