Рукокрылые, приматы, неполнозубые, панголины, зайцеобразные, грызуны, китообразные, ластоногие, трубкозубые, даманы, сирены и хоботные

Если эта догадка верна, то, следовательно, охотничьи рейды часто приводят кашалотов на глубины в километр и больше, где чудовищное давление соленых вод (в сто атмосфер!), казалось, должно было бы сплющить кита и раздавить. Но этого, как ни удивительно, не случается. Почему?

«Величавые киты, что плавают в море воды, в то время как море масла плавает в них» (Фуллер).

Это «масло» и другие жидкости, на 90 процентов наполняющие кита, под давлением, как известно, почти не сжимаются: расплющить кита ста атмосферами невозможно. Не вот легкие, уносящие с поверхности многие кубометры воздуха, грозят глубоко нырнувшему киту опасностями прямыми (могут лопнуть) и косвенными (кессонной болезнью). Но тут мы наблюдаем парадоксальные соотношения: оказывается, что у китов, ныряющих глубоко (кашалот и бутылконос), объем легких относительно вдвое меньше, а у китов, ныряющих неглубоко, напротив, в полтора-два раза больше, чем у сухопутных зверей.

Парадокс в том, что, ныряя глубже, казалось бы, следовало обеспечить себя и большим запасом воздуха, ведь дышать не придется целый час. А мы наблюдаем обратное.

Оттого, что легкие по отношению к общей массе кита невелики, эмболия, или кессонная болезнь, которая погубила многих водолазов, слишком быстро возвращавшихся с глубин, китам не опасна. Ведь тут что происходит: азот, захваченный легкими вместе с воздухом, под большим давлением переходит в кровь, из нее в ткани. При быстром подъеме на поверхность его микроскопические пузыри, внезапно освобождаясь из пересыщенного раствора, так как давление резко падает, закупоривают мелкие кровеносные сосуды и промежутки между клетками. Вот вам и эмболия, тяжелые страдания и часто смерть.

Кашалот же уносит в легких относительно мало воздуха, а с ним и азота. Кроме того, кровь его, плазма и обильные жировые массы обладают, по-видимому, повышенной способностью растворять азот, не позволяя этому газу, так сказать, пузыриться.

Есть и такая гипотеза: в крови кашалота живут какие-то симбиотические микроорганизмы, интенсивно поглощающие азот. Один исследователь обнаружил их будто бы не только у китов, но и в крови свиней, которых корабельные повара держали на палубе. Но другие эксперименты ничего подобного не доказали.

Если воздуха в легких у кашалота относительно меньше, чем, скажем, у дельфина, как может он нырять глубже и продолжительнее, чем дельфин? Тут природа предусмотрела немало хитрых дополнительных конструкций.

Во-первых, запасной резервуар для воздуха кашалот носит в своей чересчур массивной голове. Больше трети всей длины этого кита приходится на нее! Правая его ноздря намертво заросла, но правый носовой проход, пронзающий насквозь спереди назад всю голову, не зарос, а, напротив, как бы разбух, сильно увеличив свой номинальный объем. В нем, утверждают некоторые знатоки, хранит кашалот на всякий случай почти столько же воздуха, как и в легких. Не только для дыхания, но и для звуковой сигнализации и эхолоцирования.

Во-вторых, мельчайшие бронхиоли легких кашалота, усатых китов и клюворылов снабжены кольцевыми сфинктерами – особыми мускулами, которые, сокращаясь, наглухо замыкают легочные альвеолы. Это увеличивает время соприкосновения воздуха с кровью в альвеолах и более полное, следовательно, насыщение ее кислородом. Киты вентилируют свои легкие при выдохе и вдохе на 85-90 процентов их объема, а человек, к примеру, и наземные звери лишь на 15 процентов.

В-третьих, не только в легких можно хранить кислород. Даже у человека его здесь лишь 34 процента, остальное: 41 процент в крови, в гемоглобине, 14 в мускулах, в миоглобине, и 12 в клетках тканей. У китов эти пропорции изменены не в пользу легких: в них лишь 9, в крови – 41, в мускулах – 41, в тканях – 9 процентов кислорода. Миоглобина в мышцах кашалота в 8-9 раз больше, чем, например, у быка.

Крови у китов, особенно у кашалота, очень много. Не вся циркулирует, когда в этом нет особой надобности, а, как говорят, депонирована, то есть хранится до поры в различных сплетениях «чудесных сетей», которыми в изобилии наделено тело кита, в венозных пазухах печени, в мешковидном расширении полой вены и в селезенке.

Чтобы все это обилие крови, когда требуется, из запасных депо перекачать (да еще под давлением!), киту нужен сверхмощный насос. И он у него есть: сердце весьма внушительное. Его параметры метр на метр.

Спрашивается, а зачем кашалоту нырять так глубоко, разве у поверхности мало привлекательной добычи? Нет, не мало, даже больше, чем на глубинах. Но ведь и охотников до этой добычи на поверхности больше – разные киты, дельфины, косатки, акулы, тунцы, морские птицы… Ныряя поглубже и промышляя глубоководных рыб и кальмаров, кашалот там, по существу, вне конкуренции: ведь хищники глубин невелики, среди них нет таких, кто, поедая других, сам не опасался бы более удачливых охотников.

Лишь одного достойного противника встречает кашалот во мраке океанской бездны…