Рукокрылые, приматы, неполнозубые, панголины, зайцеобразные, грызуны, китообразные, ластоногие, трубкозубые, даманы, сирены и хоботные

Он с крупную мышь. Серый сверху, беленький снизу, на мордочке вдоль по переносице белая полоса. Ночной зверек, кормится насекомыми, немного фруктами. Днем спит в дуплах, выстлав их листьями. Нередко строит в развилках деревьев гнезда из прутиков, похожие на птичьи, и выстилает их шерстью.

И еще: мышиный лемур запасает жир и в жаркий сухой сезон года, с июля по сентябрь, спит, не пробуждаясь ни днем, ни ночью.

Новорожденные детишки (два-три в одном помете) такие крохотные – в тысячу раз меньше, чем у человека. Мать носит малышей, ухватив зубами за шкурку на боку, и они никогда не виснут на ней ни снизу, ни на спине.

Семейство индриевых особое. В нем четыре вида: индри, диадемный сифака, сифака Верро и аваги.

Самый большой – индри, когда стоит на задних ногах – 93 сантиметра. Но хвостик у него крохотный. У всех мадагаскарских лемуров хвосты длинные. Длинные и у всех других индриевых (правда, почти без мышц и потому вроде бы бесполезны). Встречаются и черные индри, и почти белые, но обычно сочетание тонов как у сиамской кошки: беж с темно-коричневым. Морда безволосая, черная. С гортанью соединен горловой мешок. Очевидно, это резонатор; голос у индри мощный, «с жалобными интонациями и гармоничными модуляциями». В его криках слышатся и человеческие вопли муки и ужаса, и что-то собачье, потому и прозвали его «лесным псом». А «индри» – по недоразумению: от мальгашского «индри иэю» («вот так так»). Восклицание, к делу не относящееся, и было принято за местное название животного.

Прозвище индри «амбоанала» («лесной пес») старая легенда объясняет еще и так: в прежние времена приручали будто бы индри для охоты на птиц. Много легенд о нем на Мадагаскаре: и то, что он родной брат человека, и то, что на него опасно охотиться. Во-первых, потому, что индри брошенное копье хватает на лету и тут же метко кидает в охотника. Во-вторых, он солнцепоклонник. На восходе, утренними часами, индри и сифака, повернувшись к востоку и воздев руки к небу, греются в лучах солнца. Поза на человеческий взгляд молитвенная, отсюда и суеверный страх пере q мнимыми жрецами солнца.

У сифаки морда удлиненная и безволосая, как у индри, но хвост длинный и ушки маленькие, спрятанные в шерсти. Окраска изменчива, с желтыми, рыжими, белыми тонами. У сифаки лучше, чем у всех индрис эых, развит так называемый патагиум: удлиненная кожа по бокам рук вплоть до подмышек и груди. Это зачаток парашюта, который в совершенной форме мы наблюдаем у белок-летяг и других зверей-планеристов.

Аваги в общем-то похож на сифаку, но меньше, морда округлая и поросла шерстью, будто аваги, единственный в своем семействе, всегда небрит. Буровато-серый с рыжим хвостом. Ночной зверь, прочие индриевые – дневные.

Все четверо вегетарианцы. Все прыгают по деревьям, подобно лепилемурам, вертикально, отталкиваясь и цепляясь после прыжка лишь задними ногами с такой силой, что сифаки, например, нередко пролетают десять метров. Лазают, спокойно перебирая лапами. По земле скачут на задних ногах, вытянув руки перед собой. Прыжки великолепны – четырехметровые!

На северо-востоке и кое-где на северо-западе, в уцелевших густых лесах и бамбуковых джунглях Мадагаскара, живет ай-ай. По-русски называют его еще руконожкой, хотя «рукоделец» подошло бы больше.

Вот он проснулся на закате. Вылез из дупла и первым делом, как заведено у лемуров, причесывается. Чистит старательно свою черную шерстку, и уши, и глаза, и нос. Пальцы у него длинные до удивления, а третий особенно тонок, точно усох, кажется, одни лишь длинные-длинные косточки остались в нем. Третьим пальцем руконожка и наводит чистоту.

Мышиный лемур – лилипут среди приматов. Самый крошечный из наших родичей: вес 45-85 граммов, длина с хвостом четверть метра.

Покончив с этим делом, скачет по деревьям. Найдет старое дерево, изъеденное личинками жуков, и сухоньким пальчиком постукивает по коре, словно дятел клювом. Стучит и, приложив большие чуткие уши к стволу, слушает: не обнаружится ли где пустота под корой, не выдаст ли себя глупая жирная личинка трусливой возней?

Как только такое случится, ай-ай сейчас же вводит в действие свои удивительные зубы. Они у него как у белки: клыков нет, а резцов сверху и снизу лишь по два. И резцы ну прямо как у грызуна: без корней, растут всю жизнь. Эмаль только спереди, сзади ее нет, и потому зубы самозатачиваются. Из-за них и считали прежде, что ай-ай ближе к грызунам, чем к приматам. Учредили для него одного особый отряд. Но знаменитый английский биолог Ричард Оуэн, изучив молочные зубы руконожки, установил, что по всем признакам это зубы примата. С возрастом они очень изменяются. А изменяются потому, что руконожка хоть и не грызун, но зубы нужны ему, чтобы грызть.

Так вот, установив точную дислокацию разветвленных ходов короедов, ай-ай грызет кору. Прокусив в ней дырку, сует в отверстие длинный третий палец и извлекает личинку.