Рукопашная с купидоном

— Для гостиницы сойдет, — словно подслушав ее мысли, сказал Медведь. — Но кинотеатр меня смущает. Думаю, нужно смотаться туда прямо сейчас. Мне и Жеке. Завтра утром будет уже слишком поздно — не успеем подготовиться.

— А Евгению обязательно ехать? — спросила Лайма, которая не хотела оставаться с индусами одна.

Вот если бы индусы сами ее охраняли — другое дело. Перед ее глазами пронеслись сцены тысяч кинофильмов, просмотренных за последние годы. В комнату врываются люди в камуфляже с автоматами наперевес и — тра-та-та! — укладывают всех, кто в ней находится. Главное, они никогда не рассматривают — не затесался ли кто-нибудь посторонний. А она-то даже не посторонняя, она — спецагент, который должен в одиночку отразить натиск врагов, сколько бы их там ни было.

— Конечно, мне ехать обязательно, — откликнулся Корнеев. — Я отыщу в базах города план застройки, и мы в два счета определим наиболее удачные места для засады. Сообразим, где может спрятаться снайпер. А потом прикинем, как довести пророка до кинотеатра так, чтобы его не кокнули.

— А как это ты прикинешь? — заинтересовалась Лайма.

— Спросим у компа, он рассчитает нам такой путь, по которому можно безопасно попасть в кинотеатр. Куда пули не долетят.

«Спросим у компа!» — восхитилась про себя Лайма.

— Не волнуйся, до утра можно жить спокойно, — заверил ее Медведь, — никто в этот номер не вломится.

— Вы что, до утра не вернетесь?! — в ее голосе послышались интонации истеричной жены.

— Вернемся, конечно, вернемся. Жека, дай «ствол».

Корнеев полез в рюкзачок, который принес из машины, и добыл оттуда аккуратный сверток.

— Возьми, — он протянул сверток Лайме.

Ее первой реакцией было — отказаться. Усилием воли она заставила себя протянуть руку и взять оружие. Вероятно, это все-таки пистолет. Ствол. Естественно, что же еще? И куда его девать?

— Спрячь в сумочку, — посоветовал Медведь. — На себе негде.

Он окинул ее всю сосредоточенным взором, и Лайма немедленно захлопнула коленки, как моллюск створки раковины. Черт побери, надо переодеться в брюки. Не дело это — служить родине в юбке. Правда, за годы работы в вузе, а потом в Центре культуры она так привыкла к юбкам и пиджакам, что брюки теперь считала чем-то неуютным, противоестественным.

— А гранаты у нас нет? — напряженно спросила она.

Граната казалась ей более действенным и простым в обращении оружием. Вытащил чеку, бросил в дверь — и привет, бандиты.

— Не думаю, что неоатеисты, — весело заявил Корнеев, — решатся на открытое выступление: ворвутся в гостиницу, устроят стрельбу. Скорее всего они будут действовать очень аккуратно. Я тут кое-что про них нарыл. Надо же знать своих противников. Почитай, пока нас не будет.

Он протянул Лайме несколько распечаток, и она важно кивнула в ответ. И все-таки было жаль, что в их арсенале не оказалось гранаты. Она бы чувствовала себя гораздо спокойнее.

Как только Медведь и Корнеев вышли из номера, Лайма закрыла дверь на замок, подтащила к ней кресло и села, скрестив руки на груди. Бондопаддхай, который, конечно, и в голову не брал, что в этой «обширной и гостеприимной стране» кто-то может охотиться за его скальпом, появившись из спальни, был сильно удивлен той позицией, которую Лайма заняла в его номере.

— Вы не хотите пойти к себе и отдохнуть?

Они сняли еще один, смежный номер, чтобы отсыпаться там по очереди.

— Нет, — ответила она, с замиранием сердца ожидая, что этот тип сейчас выразит желание пойти погулять. — Я должна быть рядом с вами. Ваша жизнь бесценна для верующих.

Получилось достаточно высокопарно для того, чтобы Бондопаддхай растрогался.

— А я, пожалуй, пойду прилягу. Перелет был долгим.

В этот момент в коридоре загрохотало что-то железное, послышалось чертыхание, звон стекла и вскрик: «Машка, менеджер тебя убьет!» Из чего можно было сделать вывод, что горничная уронила поднос. Лайма и пророк вздрогнули, а Пудумейпиттан внезапно упал на пол, закрыл голову двумя руками и затрясся.

— Что с ним? — обеспокоилась Лайма.

— Боится нападения, — объяснил пророк. — Однажды мы оба оказались под огнем, когда террористы ворвались в кафе. Это было в Германии в позапрошлом году. С тех пор он сильно нервничает, если слышит громкие звуки.

Пудумейпиттан нервничал не так, как обычно нервничают мужчины. Он не мрачнел и не ходил по комнате, насупясь и не отвечая на вопросы. Лежа на полу лицом вниз, он неожиданно принялся выть так тонко и пронзительно, что сердце Лаймы сжалось до размеров сливовой косточки.

— Боже! — воскликнула она. — Неужели нет никакого способа его успокоить?

— Он сам успокоится, — махнул рукой Бондопаддхай и как ни в чем не бывало отправился спать.

В дверь тем временем настойчиво постучали. Лайма отодвинула кресло и спросила:

— Кто там?

— Горничная, — ответил испуганный голосок. — У вас все нормально?

Лайма опасливо приоткрыла дверь и, убедившись, что это действительно горничная, позволила ей взглянуть на валяющегося посреди комнаты Пудумейпиттана.

— Наш гость молится своему богу, — сказала она.