Рукопашная с купидоном

Она увидела, что глаза у него совершенно дикие, как у зверя, которого травили собаками и он долго бежал, но наконец понял, что предстоит умереть.

— Ах, какое несчастье, — передразнил Медведь. — Да-да-да, он же нас раньше никогда не видел.

— Это что, бандиты? Лешенька? — продолжала пищать женщина.

Она стала поджимать ноги, словно вновь прибывшие были крысами и собирались грызть ее ботинки.

— Дурочка! — цыкнула на нее Лайма. — Он хотел вас убить. Он шарфик вам не просто так подарил. Шарфик — это знак смерти. Верно, Алексей?

— Какого черта ты приехала? — строго спросил Болотов вместо ответа. Он взял себя в руки и сделался таким, как прежде. И это было гораздо, гораздо страшнее. — Ты ведь очень занята, или я что-то не правильно понял?

— Я действительно была занята — искала похитителя Сони. Где она? Ты ведь ее убил, да? — Болотов сделал несколько шагов назад, и лицо его исказилось, словно от горя. — Ты ведь болен, да?

— Это ты во всем виновата! — закричал он совершенно неожиданно. — Если бы не ты со своими матримониальными планами, все было бы хорошо! Я уже почти вылечился! Но ты сказала, что мы должны пожениться, что ты хочешь детей… Это было невыносимо, невыносимо!

— От чего ты лечился-то? — спросил Медведь. — Ты кто — шизофреник или другой какой фрукт?

— Сам ты шизофреник! Я просто мучился воспоминаниями… Ненавистью…

— Это все из-за мачехи, — пояснила Лайма Шаталову. Но сказала это довольно громко, и Болотов взвился:

— Да, из-за мачехи! Из-за нее! Отец работал в ночную смену, а она надевала свое лучшее платье, делала прическу, красила губы, душилась и уходила развлекаться. Я оставался один, мне было страшно, я плакал по двенадцать часов. И выл, и был в ужасе. Мне казалось, что все черти из ада пришли за мной! Все фантастические чудовища хотят отведать моего тела! Я помню, как умолял ее, как ползал на коленях… Она только хохотала. А когда я попробовал пожаловаться отцу, она заперла меня в ванной комнате. Она избила меня. Такие женщины не могут воспитывать детей! Понимаешь, Лайма, не могут!

Его случайная подружка, сидевшая на плетеном стуле, тихонько сползла на траву, потом встала и попятилась, не сводя глаз со своего «милого» знакомого.

— Вы обращались к врачу? — спокойно поинтересовался Шаталов. — К психотерапевту? Вы ведь не бедный человек, верно?

— Врач мне помог, — закивал Болотов. — Он сказал, что я должен похоронить прошлое. И я хороню его. Остался последний заход. Последний лоскут материи. Все, что осталось от той змеи…

— Я поняла, — глаза Лаймы стали пугающе огромными. — Ты разрезал выходное платье мачехи на шарфы. И когда тебе встречалась какая-нибудь женщина…

— Не какая-нибудь! — Изо рта Болотова полетела слюна. Он сделался таким омерзительным, что хотелось отвести глаза. — Не какая-нибудь, а та, что не достойна воспитывать своего ребенка! У нее дома малыш — один, беззащитный, а она наряжается и идет, видите ли, гулять! Развлекаться! Я решил, что перед тем, как жениться, мне нужно очиститься. Врач велел мне простить. Простить и похоронить прошлое. Сегодня я собирался похоронить последний шарф. Вы мне помешали.

Глаза его сверкнули хищным блеском.

— Похоронить вместе с женщиной, — добавил Шаталов. — Верно?

Болотов вытянул руку в направлении предполагаемой жертвы и обвиняющим тоном заявил:

— Она бросила дома крошечную девочку. Никто не пожалеет, если я задушу ее.

— Вы их прямо тут хоронили? — будничным тоном спросил Медведь. — В саду, верно?

— За кого вы меня принимаете? — возмутился тот. — Я что, по-вашему, сумасшедший? Хоронить трупы в своем саду! Я закапывал их на сельском кладбище. Там полное и абсолютное запустение.

— Алексей, а как ты познакомился с Никой? — спросила Лайма, взглянув на вытянувшегося в струнку Шаталова. — Ты ведь ее убил, верно?

— И это тоже из-за тебя! — заорал Болотов. — Все из-за тебя! Я должен был очиститься перед свадьбой, а свадьбу придумала ты! Ты сама!

— Откуда ты узнал о Нике? — настаивала Лайма.

Болотов выпрямился и повел плечом, приходя в себя. Немного сбавил тон.

— Я приревновал, подумал, что у тебя другой мужчина. Что ты решила прежде, чем выйти замуж, сравнить меня с кем-нибудь. Ты села в такси, а за тобой пристроился этот Роберт. Я подумал, что вы едете порознь в целях конспирации и где-то пересечетесь. Так я попал в аэропорт. И там увидел ее… Нику. Сначала она кокетничала с тем мужиком, которого ты опекала, с иностранцем. Я дождался, когда вы уедете, и подошел к ней. Она покупала булку и газированную воду. И от нее несло духами, как от моей мачехи, когда та уходила на всю ночь. Я ненавижу запах духов!

— А я думала, у тебя аллергия, — пробормотала Лайма.

— Мы разговорились. Ника без стеснения поведала, что дома у нее маленький сынишка. А она ездила развлекаться за границу. И теперь побудет немного тут, хочет погулять по Москве. Она назвала мне гостиницу, в которой собиралась ночевать, и я назначил ей свидание. Я еле дотерпел до утра.