Рукопись Бэрсара

Мне не с чем это сравнить. Мир погас, и вязкое серое нечто запеленало меня. Окружило, сдавило, впитало в себя; я медленно таял в нём, и тени, отзвуки, шевеленья иных существований пронизывали меня. Словно что‑то двигалось сквозь меня, словно бедное моё одинокое «я» под напором времени распадалось на кванты, и каждый из них был страхом. Миллионы крошечных страхов кричали во мне, бились, корчились, сплетались в один выжигающий страх, и это все длилось и длилось, невероятное мгновение.

И кончилось.

Мир вернулся. Створки кожуха разошлись, стрелки снова упали на нуль, и просторное предрассветное небо наклонилось ко мне.

Я с трудом расстегнул ремни, отключил питание, передохнул – и шагнул прямиком в тишину.

Я ещё не верил, что жив. Несмотря на все недоделки. Несмотря на нестабильность рабочей кривой хронотрона. Вопреки всей официальной науке.

Я стоял на опушке Исирского леса, на том самом месте, откуда отправился в путь, и всё‑таки это было другое место. Рослый лес сомкнулся зеленой стеной, заслонился раскидистыми кустами, и нигде ни бутылки, ни клочка бумаги, ни единой консервной банки. Медленно, почти боязливо я повернулся спиною к лесу и увидел луг. Ровная зелёная пелена, запертая зубцами дальнего леса. Ни следа уродливых башен Нового Квайра. Получилось. Я сбежал.

Я достал из машины рюкзак с тем немногим, что смог захватить: инструменты, аптечка, немного тёплой одежды, нашарил в ящичке под сиденьем потрёпанный томик и сунул в нагрудной карман. Запрещённая «История Квайра» Дэнса, единственный мой путеводитель в неведомом мире…

С коробкой передатчика в руках я стоял и глядел на машину. На мою серебристую красавицу, игрушку, сказочное насекомое, присевшее на сказочный луг. Полгода адской работы, сумасшедшие качели успехов и неудач, мой триумф, о котором не узнает никто.

Пора кончать. Перерезать пуповину, отсечь себя от немногих друзей и многих врагов, от жестокого, но моего мира. Не думал, что будет так больно.

Я нажал на кнопку, и половинки кожуха сошлись в серебряное яйцо. Задрожал, заструился воздух – и луг опустел. Все. Машины времени тоже нет. Заряда в аккумуляторах не хватит на материализацию.

Я закинул мешок на плечо и потащился к лесу.

Было так хорошо идти по росистой траве, в свежем облаке запахов, под оживающим небом.

Было так тяжело идти, потому что я нёс с собой унижения и пытки, предательства и потери, боль побега и стыд поражения. И нерадостные мысли о тех, кого я оставил. Верный мой Имк и Таван. А Миз меня предала. В Имке я ни минуты не сомневался, но Таван! Мягкий, изнеженный Таван, я привык считать его слабым – но как он за меня дрался! И он, конечно, знал, что будет, когда добивался, чтобы меня выпустили под залог. И он, и умница Имк, который за полгода работы сумел не задать мне главного вопроса. Нет, я уверен, что их не тронут. Слишком выгодна там моя смерть. Взрыв в лаборатории – это не дорожная катастрофа и не закрытый процесс…

Тут я споткнулся о корень и едва устоял на ногах. Лес был вокруг. Чистый, вечный, нетронутый лес. Не зря я подался в прошлое – будущего‑то нет. Уже разграбленная, полуотравленная планета, переполненные арсеналы, озверевшие диктаторы и политики, оглохшие от собственных воплей…

Усталость – вся сразу – вдруг легла на меня, затуманила голову, потянула к земле и я поддался. С облегчением сбросил с плеча мешок, и земля подплыла, поворочалась подо мною, подстелила под щеку полоску зеленого мха…

– Эй! – сказали над ухом, и я вскочил без единой мысли. Это было, наверное, продолжение сна. Сказочный лес и человек в невозможной одежде. Был на нём долгополый коричневый балахон, широчайшие штаны ядовито‑зеленого цвета, жёлтый пояс с ножнами, за плечами, очевидно, ружьё. Очень смешно, но я даже не улыбнулся. Было в нём что‑то такое. Ощущение насторожённой силы в небольшом ловком теле и насмешливое любопытство на загорелом лице.

– Однако ты нашёл, где спать, приятель! В заповедном‑то лесу господина нашего!

– А твой господин что, сонных не любит?

Он усмехнулся, покачал головой и спросил не без сожаления:

– Это ж ты откуда такой?

– Из Олгона, – буркнул я, не подумав, и сам испугался, но он только плечами пожал:

– Сроду не слыхивал. Чай, далеко?

– Далековато.

– Путь‑то в Квайр держишь?

– В Квайр, – ответил я осторожно.

– А зря! Коль не забыл, так война нынче. С лазутчиками‑то просто: в темницу, ну и…

Многозначительный жест: вокруг шеи и вверх. Даже физику ясно. И понятно, что если дойдёт до драки, этот маленький человек без труда одолеет меня. Мне не хочется драться. Я никак не могу ощутить, что всё это реальность, и что это происходит со мной.

– А ты кто будешь?

– Не знаю. Пока бродяга.

– А прежде?

– Был учёным.

– Лекарь, что ли?

– Нет. Физик.

– Чего‑чего?

– Ничего? – отрубил я с досадой. – Машины умею делать. Водяные колёса, самодвижущиеся экипажи…

– Колдун?

– Да нет же! Просто мастер.

Он почесал в затылке, покосился с опаской:

– Со злой силой, что ли, знаешься?

– Да говорю же тебе, нет! Ремесло это, понял?

Он не понял, но уходить не спешил. Помялся с ноги на ногу и продолжал допрос:

– Сюда‑то тебя как занесло?

– Ветром!