Рукопись Бэрсара

‑ Ортан, ‑ спросила она, чтобы не думать, ‑ а ночью можно пройти перевал?

‑ Я проведу.

‑ А потом? Я хочу сказать: ты доведешь нас до Илира?

‑ Да.

‑ Илирцы ‑ наши враги, ‑ заметил Норт.

‑ Илирцы не признавали власть Экипажа, но они нашей крови, и ждет их то же, что нас. Новости, по крайней мере, узнать они захотят. Потом увидим.

Если успеем, подумала она, если мы только успеем...

Люди. Много люди. Много‑много.

Я слышу, Фоил.

Онои, люди думают смерть!

Они нас не найдут. Они не знают это место.

Онои, этэи боятся. Они слышат смерть.

Пусть этэи молчат, Фоил. Люди уйдут.

Онои, зачем люди думают смерть?

Люди всегда убивают друг друга. Не бойся. Они уйдут.

В Хаосе трудно думать. Здесь мысли отрезаны от Общего, они слабы и одиноки. И когда чего‑то не знаешь, оно не приходит к тебе из Общего. Ты ищешь ответ сам. Может быть, поэтому меня и тянет сюда?

Костер догорел, и в пещере темно. Теперь стало слышно воду: резкий, размеренный стук. Дыхание, иногда звякает сбруя, когда этэи переступают с ноги на ногу, бедный Фоил, подумал он, здешние существа неразумны, он одинок так же, как я.

Вернуться в Сообитание ‑ тяга острая и мучительная, как голод; снова в мир, где все правильно и разумно, где нет одиночества, где на каждый вопрос найдется ответ. Но меня опять потянет сюда, в этот мир, где все мучительно, все неразумно, где нет ответа ни на один вопрос.

Зачем я сюда прихожу? подумал он. Я не такой человек, как они, я не способен их понять.

Иногда я их понимаю, подумал он, стыдно и мучительно понимаю, и тогда мне стыдно, что я способен из понимать, что я все‑таки такой, как они.

Но чего мне стыдиться? подумал он. Я знаю, как все началось, и знаю, к чему все придет. Я ‑ промежуточное звено, среднее между теперешними людьми и теми, кем им предстоит стать. И мне мучительно понимать, что обреченное обречено, оно должно исчезнуть, уйти, потому что и я обречен, и мне тоже придется исчезнуть, уйти...

‑ Если ты не спишь, леди Элура, ‑ сказал он негромко, ‑ я хотел бы с тобой поговорить.

‑ Сейчас, ‑ сказала она невнятно, словно держит что‑то в зубах. Какие‑то судорожные движения; он слышал, как, ощупывая стену, она прошла в дальний угол ‑ к воде.

‑ Который час? ‑ спросила она. ‑ Где ты? Я тебя не вижу.

‑ Уже за полдень, ‑ ответил он. ‑ Сейчас я зажгу огонь.

Робкий крохотный огонек обозначил себя, не осветив ничего, и все‑таки чуточку легче, не этот могильный страх, словно все уже кончилось и надо только дождаться смерти.

‑ Я слушаю, ‑ сказала она.

‑ Вам незачем идти в Илир. На перевал прошли два больших отряда.

‑ Они еще не могли взять Орринду!

‑ Они научились у вас, ‑ ответил он сухо. ‑ Крепость не убежит, а илирцы уйдут в горы, и война затянется на несколько лет.

‑ Дафенам незачем истреблять илирцев, ‑ сказала она, сама не веря себе. ‑ Илирцы сами всегда воевали с Орриндой.

‑ Илирцы происходят от Экипажа. Вы научили дафенов, ‑ сказал он. Двести лет вы старались их истребить. Вы прогнали последних к пределам вашего Мира ‑ в Мертвые горы ‑ и думали, что они умрут. А они выжили и стали сильней вас. Если они сейчас вас не уничтожат, вы возродитесь ‑ и уничтожите их.

‑ Ты считаешь, что они правы?

‑ Я не могу судить. Я другой.

‑ Мне безразлично, кто прав, ‑ сказала она. ‑ Ядовитые семена посеяли наши предки, а плоды отравили нас. Я должна это сделать, ‑ сказала она. Найти безопасное место, где эти двое могли бы жить и растить детей.

‑ Чтобы все началось сначала?

‑ Я не знаю! ‑ сказала она резко. ‑ Пусть потомки решают за себя. Я хочу лишь спасти от беспамятства нашу историю и те крохи знаний, которые мы сохранили. Ортан, наши предки были почти всемогущи, а мы... мы даже не в силах справиться с дикарями!

Он улыбнулся. Грустно и задумчиво улыбнулся, словно знает о предках всю правду и не хочет с ней говорить. А если и правда знает?

‑ Леди Элура, ‑ сказал он, ‑ давай подумаем лучше, куда вам теперь идти.

‑ Джер, ‑ сказала она негромко, ‑ иди сюда, раз не спишь.

Джер засопел и вылез из темноты.

‑ Локаи тебе родичи?

‑ Как глянуть. Корень один, а уж второй век, как разошлись.

‑ Если мы доберемся до Опаленных Гор, они нас примут?

‑ Это сперва добраться надо, ‑ хмуро ответил он.

Здесь не такое небо, как в Обсервате. Там оно выше и холодней, и звезды кажутся ближе. Нет, это мы жили ближе к звездам, и созвездия были членами нашей семьи. Птица легла на крыло, опустила клюв к горизонту ‑ это значит, что скоро полночь, вот уже вылезли над хребтом первые три звезды Колеса.

Скоро полночь. Эта ночь не слишком длинна для того, что нам надо сделать, но мы ждем перед входом в пещеру, потому что Ортан исчез. Попросил обождать и исчез; мелькнул беззвучною черною тенью и растаял в тени горы.

‑ Джер, ‑ спросила она тихо. ‑ Так кто из норденцев уцелел?

Он не ответил. Зябко повел плечами и промолчал.

‑ Джер?

‑ Да все сказки, госпожа. ‑ Помолчал и сказал неохотно. ‑ Норденцы они были чудные. Сказывают, вроде бы с ильфами знались. Будто, как началась война, ильфы взяли у них детей, самых малых, и увели. А после будто привели их к вестринцам, чтоб те взрастили.

‑ Вестра ‑ далеко от Границы.