Рукопись Бэрсара

Дигил? Я его не сразу, но вспомнил: связник. Здоровенный малый, весельчак из тех, что смеются собственным шуткам. Думал, что он сильней... Мне стало стыдно за эту мысль - ведь _т_а_м_ его не смешили. Стыдно и страшно. Стыдная память тела шевельнулась внутри, но думал я о Суил. Если она окажется в руках палачей... Наверное, все это было у меня на лице, и Суил сказала удивительно:

- Я не привела.

Я не стал отвечать, и она вдруг вспыхнула и опустила глаза.

- А потом?

Она на меня не смотрела.

- Многих похватали, а к другим следок. Я сперва у Ваоры жила. А вчера иду - а у ней знак на воротах.

- Так и бродишь со вчерашнего дня?

Суил кивнула.

- Тогда поживи тут. Место тихое.

- А старуха?

- Она сама будет рада. Только... - я замялся: а вдруг Суил испугается и уйдет, ведь в Квайре безумие считают заразным? - только она забывается от старости. Вздумала, что я - ее сын... покойный. Ладно, пусть потешится.

Суил вскинула на меня глаза и сразу опять опустила. Никогда прежде я не видел ее смущенной.

Старуха, ворча, принесла из сеней котелок, я подхватил его и поставил на печь. Раздул огонь, подкинул дров и взял Синар за руку.

- Матушка, будь так добра, приюти Суил! Беда у нее, и деться ей некуда.

- Господь знает, что ты порешь, Равл! - в сердцах сказала моя приемная мать. - А то я девку в ночь из дома выгоню! Живи сколько хочешь, милая, места не пролежит. Только гляди, девка, чтоб без греха! Я этого не люблю!

Суил зарделась, а я поспешно сказал:

- Что ты, матушка! Она моему лучшему другу племянница.

- А! Знаю вас, мужиков! Для вас родни нет! - и тут же захлопотала вокруг Суил. - Что стоишь, девка, скидывай сатар. Ишь, прозябла-то, всю трясет! Ой, благость господня! Да ты, никак, всю юбку вымочила! Да уйди ты, греховодник, чего уставился!

Я вышел на крыльцо, вдохнул обжигающий воздух, и нежность к этому миру захлестнула меня. Прекрасны были безлунная ночь и режущий ветер, и колющий щеки снег - все было прекрасно в этом прекрасном мире.

Утром я дал старухе денег и велел сходить на базар.

- Гляди, матушка, не обмолвись обо мне, - предупредил я ее. - Нынче вешают всех, кто в Лагаре бывал, а я, как на грех, оттуда.

- Ой, благость господня! - перепугалась Синар. - Слова не молвлю, сыночек! Ты дверь-то заложи, схоронися!

Насилу я ее выпроводил и вернулся к Суил.

- Рассказывай, птичка. Почему ты ушла из дому?

Не об этом бы сейчас говорить! Стать на колени, взять ее руки и уткнуться в них лицом. Стоять так и рассказывать, о том, как плохо было мне без нее и как хорошо, когда она здесь. Но я только вздохнул:

- Дигил бывал на хуторе?

- На хуторе не бывал, а в лицо знает. Вовсе не того, Тилар. Наша-то семья и так на глазу, а как Карт с дядь Огилом ушел, вовсе взъелись. Спасибо, люди нас берегут. Ночью-то из деревни парнишка прибежал: солдаты, мол, пожаловали, поутру на хуторе будут. Мы с матушкой и порешили, что мне уходить. Матушка скажет, что я с первых холодов в услуженье пошла, и родичи подтвердят, давно сговорено.

- Он многих знает?

- Знает, сколь ему положено, да, видать, кто-то еще заговорил. Я уж упредила, кого могла, да в город мне ходу нет, в воротах поймают.

- Может быть, я?

- Нет, Тилар! Не по тебе дело. Ты и врать-то толком не умеешь!

- Ну, на безрыбье... Помощи ждать неоткуда. Огил ушел в Бассот.

Она вскрикнула и испуганно зажала рот ладонью.

- До весны, считай, все. Сходить?

- Не выйдет, Тилар. Они ж тебя не знают. Нынче-то и своему не больно поверят, а чужому подавно.

- Значит, тогда Ирсал...

- Кто?

Я поглядел на Суил: притворяется? Нет. В самом деле не знает. Ох, как скверно! Это значит, что в наше убежище ведет еще один след... откуда? За себя я почти не боялся, но Суил... Нет! Я должен ее спасти. Если даже придется выводить из-под удара всю сеть Баруфа... ну, так я это сделаю, черт возьми!

Я пошел в свой угол и сел за работу. Надо собраться. Не могу я думать ни о чем, кроме Суил.

Возвратилась Синар, подозрительно покосилась на нас, но я работал, а Суил усердно чинила юбку, и она, подобрев, принялась за стряпню. Суил тут же кинулась ей помогать. А я ждал. Чертов Ирсал, когда он придет?

Все тянулся день. Еле-еле ползли расплющенные минуты, оставляя холодный след на душе. И все-таки они уползли, зарозовел морозный узор на оконце, и на крыльце, наконец, затоптались шаги.

Ирсал без стука ввалился в дверь и встал на пороге.

Глянул на меня, На Синар, на застывшую у печки Суил, ухмыльнулся:

- Что, никак семьей обзавелся?

- А это еще кто? - уперев руки в бока, грозно спросила Синар.

- Как же, родня. Твоего брата жены племянник.

- А хоть и родня! Аль тебя, малый, мать-отец не учили, что, коль в дом вошел, так хозяев надо приветить?

Я глянул на Ирсала и стиснул зубы. Длинная физиономия вытянулась вдвое, челюсть отвисла, а глаза полезли на лоб.

- Да что это с ним, сынок? - спросила старуха. - Аль блажной?

- С ним бывает, матушка, - еле выдавил я. - В-воды человеку дайте!

Ирсал дико глянул на ковшик, взял в дрожащие руки, отпил, стуча зубами о край.

- Садись, Ирсал. А матушка права - старших уважать надо.

Он безропотно сел.