Рукопись Чейма

К тому же при необходимости он пускал в ход присущее ему своеобразное топорное обаяние. Но в душе его клокотала злоба, а в жилах текло столько яду, что, укуси он здоровенного буйвола, тот рухнул бы как подкошенный. Из его зловещего нутра исходило нечто, что внешне проявлялось как грубоватый шарм, придурковатый юмор и вкупе с нарочитой непринужденностью и бьющей через край веселостью делало его почти приятным.

Ладди в эту минуту смеялся, хлопая по столу рукой. Сэмсон еще раз сделал попытку доказать, что Маккиффера из его собственной машины выбросил он. И хотелось бы знать, был ли Маккиффер жив или мертв, когда упал на дорогу. Сэм, конечно, сформулировал это мягче, но и этого было достаточно, чтобы Ладди завелся.

— Черт возьми! — загоготал он. — Жалко, что ты коп, а то мы бы с тобой сдружились. Ты, капитан, конечно, так не считаешь, а я, видит бог, считаю. Ну и знатное у тебя чувство юмора! Поискать еще такое! Дела-то, видно, серьезные, а то я бы сказал, что такой веселой ночи у меня сроду не было.

Не хочется повторяться, но чтобы в полной мере оценить поведение и высказывания Ладди, стоит еще раз напомнить, что все современные профессиональные и даже многие непрофессиональные бандиты уверены, что в девяти случаях из десяти им удастся избежать наказания, заморочив головы судьям. Это и дает им возможность вольно обходиться с законом.

Отсмеявшись, Ладди воскликнул:

— Господи, я так ржал, даже в поясницу вступило. Вы позволите мне встать и размяться?

Никто не возражал.

Ладди выпрямился. Он был высоченного роста, чуть ли не шести с половиной футов. Большую часть его веса составляли кости и мышцы, но и жира на нем было достаточно. Особенно в области живота и зада.

Он потянулся, крякнул, нагнулся вперед, назад, как бы разгружая позвоночник. Подвигал из стороны в сторону своим огромным задом и вдруг совершенно неожиданно хрипло запел: «Скажи, не правда ли, красотка… трам-там-там…»

Зрелище, учитывая всю его нелепость, было смехотворным. Вид этого огромного толстозадого животного, раскачивающего задницей, будто чудовищным маятником, заставил нас всех покатиться со смеху.

Даже Сэмсон позволил себе слегка улыбнуться. Он ткнул пальцем в мою сторону и спросил:

— Не желаешь ли потолковать со своим дружком, Шелл? Ты с ним… на короткой ноге, не то что мы.

Я пожал плечами. Сэму нечего терять. Да и остальным тоже. Он отошел в сторону, я встал на его место и взглянул на Кларенса Ладлоу. У него было открытое, почти комическое лицо. Большие квадратные зубы делали его похожим на лошадь, особенно когда он улыбался.

— Привет, братец! — сказал я, и он в ответ молча расплылся в улыбке, показывая лошадиные зубы. Вид у него был совершенно безобидный. — Поклянись, — продолжал я, — что будешь говорить правду, чистую правду и только правду!

Он начал было повторять за мной, но потом остановился и склонил набок голову.

— Да ладно! Обещаю. — Лицо его приняло выражение притворной торжественности. — Но я знаю свои права. И требую, чтобы ко мне относились как к обманщику.

Я рассмеялся:

— Не сомневаюсь, ничего другого и ждать не стоит. Послушай, Ладди, почему бы тебе во всем не признаться? Что тебе терять? Даже если дело дойдет до суда, разве мало судей, которые не способны обвинить преступника?

Ладди заржал и, стукнув кулаком по столу, затряс огромной башкой:

— Такие слова мне по душе! Ей-богу, Скотт. Ты мне всегда нравился, приятель. Ты просто об этом не знал.

— Ну да. Хочешь сказать, ты с Рыкуном не бросил жребий, кому меня шлепнуть? Ему пришлось взять это на себя, ведь ты не мог поднять руку на парня, который тебе так нравится.

В ответ лишь молчаливая улыбка.

— Ладди, я был там, учти. И знаю, что произошло. Ты сидел в машине с Маком, а Рыкун поджидал меня. А потом ты с Маккиффером уехал в его «линкольне».

— Выходит, ты знаешь больше меня. Мне ничего такого не известно.

— Тогда разреши просветить тебя. Ты и Рыкун настигли Мака, когда он звонил мне. Скрутили его и били, пока он не выложил вам все, вплоть до места, где у него была назначена встреча со мной. Это ясно из того, что в условленном месте меня ждал не Маккиффер, а Рыкун.

Я умолк, но Ладди только воскликнул:

— Ну, даешь!

— Кто-то должен был остаться с Маком, который, вероятно, был еще жив, пока вы не убедились бы, что он сказал правду. И этот кто-то был ты, Ладди.

— Очень интересно. Но ты меня с кем-то спутал.

— Как бы не так! Я могу тебе даже сказать, почему ты удирал на «линкольне». Когда Маккиффер раскололся, он наверняка сказал, что сообщил мне о том, как вы с Рыкуном преследовали его. Так что, обнаружив Рыкуна, я понял, что ты притаился где-то поблизости. И ты знал, что мне это известно.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.