Рукопись Чейма

– Довольно приятный мужчина. Спокойный, сдержанный. Лет сорока пяти. Может, старше. Около шести футов росту, худощавый. – Он задумчиво сощурился. – Трудно сказать что-либо еще. Он не из тех, кто привлекает внимание.

– Если он не был здесь с пятницы, то обстановка, по-видимому, с тех пор не менялась. Почему же горничная сюда не заходила и не подняла шум?

– На двери с пятницы висит табличка "Просьба не беспокоить". Многие клиенты не хотят, чтобы по уик-эндам у них в номерах убирались. А сегодня еще слишком рано, и горничная не успела добраться до этих комнат.

Я кивнул:

– Давно живет здесь Джелликоу?

– Около года. Знаете, я, пожалуй, пойду доложу управляющему об этой катавасии.

– А я еще побуду здесь, ладно?

– Конечно, – разрешил Хортер и ушел.

Минут пять я осматривал в номере все, что можно, потом сел на кровать, закурил и стал рассматривать три найденные фотографии.

Две фотографии, глянцевые, размером восемнадцать на двадцать четыре, были стандартными рекламными открытками, выпускаемыми киностудией. На обеих была запечатлена Сильвия Ардент – жизнерадостная, брызжущая весельем, с сияющими глазами. Фотокарточки выглядели потрепанными, но не от времени. Видно, их не раз хватали горячими руками, прятали, снова доставали, внимательно разглядывали.

На одной Сильвия была снята крупным планом, по плечи. Она улыбалась так, будто за рамкой ее непристойно щекотали гусиным перышком. Огромные, широко раскрытые зеленые глаза с откровенным сладострастием смотрели куда-то влево от объектива. На втором снимке Сильвия – в полный рост; она возлежала на белой медвежьей шкуре в нежно-сером пеньюаре, который скрывал ее пышные, заслуженно расхваливаемые формы, как туманная дымка скрывает Голливудские холмы. С тем же сладострастием во взоре она смотрела на что-то, находящееся справа.

Сильвия была изображена и на третьем фото. Ее сфотографировали в ночном клубе, где смазливые длинноногие девчонки готовы сниматься за пару баксов плюс чаевые. Соблазнительная мисс Ардент сидела за столом в черном вечернем платье с таким глубоким вырезом спереди, что казалось, будто платье разорвано. Она мечтательно смотрела через стол на расплывшегося в улыбке Уилфреда Джефферсона Джелликоу. В пепельнице между ними тлели недокуренные сигареты. В центре стола стояла большая двустворчатая раковина с витым дном, наполненная спиртным и украшенная ломтиками ананаса и подвядшими цветами. Из нее торчали две длинные соломинки. Одну Сильвия придерживала рукой, другая смотрела прямо в рот Джелликоу. А моя-то клиентка была уверена, что ее Джелли никоим образом не мог оказаться в компании звезды Сильвии Ардент и ни за что на свете не переступил бы порог такого заведения, как "Клетка пантеры".

Я перевернул снимок и на обороте снова прочел название: "Клетка пантеры". У миссис Джелликоу, видно, была склонность заблуждаться.

Вытащив из кармана фотокарточку, которую мне дала Глэдис Джелликоу, я стал внимательно ее изучать. Хотя сходство между двумя людьми уловить было нелегко, это все же был он, Уилфред Джефферсон Джелликоу. Но из двух мужчин один наверняка не был Джелли.

* * *

"Клетка пантеры" находилась на Голливудском бульваре. В такую рань – около десяти утра – это заведение выглядело не столь заманчиво, как после захода солнца. Музыка звучала лишь по радио. Рок-группа исполняла незнакомую мне песню, без конца повторяя один и тот же припев: "Держись, крошка, не сдавайся!"

Справа от входа находился бар. Напротив него на небольшом возвышении апатичная танцовщица в одних трусиках, расшитых блестками, крутила бедрами и совершала банальные телодвижения, не испытывая никакой радости от своей скучной работы. Задняя стена представляла собой одно большое зеркало, давая любителям возможность наблюдать исполнительниц со всех ракурсов.

Я сел на табурет у края стойки и подождал, пока ко мне не подошел бармен в золотом пиджаке. Я представился и сказал, что выполняю поручение миссис Джелликоу.

– Кто-то позвонил ей в пятницу утром и сообщил, что найден оброненный здесь накануне бумажник. Это были не вы?

– Нет. Звонил Джордж. Он работает днем. А я – по ночам, со вторника до конца недели. Но бумажник нашел я и оставил его Джорджу с запиской, когда уходил.

Я выложил на стойку прихваченную мною фотографию Сильвии и Джелликоу, пьющих из раковины. Пока бармен ее разглядывал, я положил рядом снимок, который мне дала клиентка:

– Вот мужчина, которому принадлежит бумажник. Он был здесь в четверг ночью?

– Да. Он и эта... надо же! Сильвия Ардент! – Бармен взглянул на снимок, сделанный в клубе, потом на фотокарточку девять на двенадцать. – Это один и тот же человек?

– Один и тот же.

– Наверное, он был болен, когда снимался.

– Но в четверг он больным не выглядел?