Рукопись Чейма

– Ваш мистер Мэннеринг, – тихо сказал я, – и есть тот самый Джелликоу, которого я разыскиваю.

Портье, только что вошедший в спальню, громко охнул и запричитал:

– О господи, господи! О господи, господи!

Он умолк. Молчал и я.

Джелликоу сидел в светло-сером кресле. Я подошел ближе. Руки у него были заведены за спину и связаны. На уровне груди он был крепко привязан к креслу электрическим проводом, что не давало ему упасть. Тело обмякло, голова свесилась к правому плечу, но лицо было видно.

Он был жестоко избит. На ковре у его ног, обутых в новые ботинки из крокодиловой кожи, валялась скомканная грязная тряпка. Ею, очевидно, затыкали ему рот, во время побоев Джелликоу вырвало. Подбородок, рубашка, брюки и ботинки были испачканы липкой массой. Над левым глазом виднелась рана, от которой тянулся кровавый след до самого подбородка. Губы распухли, одна была разбита.

Джелликоу был одет в белую просторную шелковую тенниску и светлые зеленовато-желтые брюки. На рубашке виднелись пятна крови. Били его, скорее всего, в солнечное сплетение и в область сердца. Я приложил пальцы к его шее. Пульс не прощупывался. Сомнений в том, что Уилфред Джелликоу мертв, не осталось.

Но скончался он не так давно. Рвота и кровь еще не высохли. Едва я дотронулся до липкой крови Уилфреда, как во мне вспыхнули притупившиеся было эмоции.

Портье продолжал молча стоять, уставившись на труп. Я быстро обошел дом в поисках какой-нибудь коробки, пакета или кейса. Искал я тщательно, но недолго, потому что и не надеялся что-нибудь найти. И не нашел.

Я попросил портье не запирать дверь. Мы вернулись в здание администрации.

– Надо вызвать полицию, – сказал портье.

– Конечно. Но сперва, я надеюсь, вы ответите на несколько моих вопросов. – Я показал ему удостоверение частного сыщика, выданное властями штата Калифорния. Потом спросил: – Когда мистер Джелликоу, назвавшийся Гордоном Мэннерингом, снимал коттедж, был ли у него какой-нибудь пакет или коробка? – Я показал руками ее приблизительные размеры. – Возможно, это был чемодан. Не исключено, что он предпочел оставить свой багаж в сейфе отеля...

Портье взволнованно перебил меня:

– Об этом я и подумал, когда вы заговорили со мной. Я еще сказал, что все это странно. Я тогда не знал, что вы имеете разрешение на расследование.

– А что именно странно?

– Мистер Мэннеринг... тот джентльмен, который назвал себя мистером Мэннерингом, действительно оставил в сейфе пакет.

– Он еще там?

– Нет. Это-то и странно. Вы начали расспрашивать о мистере... о нем вскоре после того, как другой джентльмен принес от мистера Мэннеринга записку. Во всяком случае, она была подписана мистером Мэннерингом.

– И что было в записке?

– Распоряжение выдать сданный на хранение пакет подателю этой записки. И подпись мистера Мэннеринга. Я сверил ее с карточкой. А джентльмен предъявил еще и квитанцию с номером, которую мы всегда выдаем гостям, сдающим на хранение ценности. Я, правда, в тот момент был очень занят, но я не предполагал...

– Не вините себя. Откуда вам было знать, что происходит? Значит, вы выдали тому человеку пакет?

– Да, сэр.

Я попросил портье описать пакет.

– Он был тяжелый, – сказал он, – завернут в белую бумагу, наподобие той, в какую мясники заворачивают мясо. Двенадцати – четырнадцати дюймов длиной, десяти шириной и около шести толщиной.

Несомненно, речь шла о металлическом кейсе Чейма со всем его содержимым.

– Вы не справились у мистера Мэннеринга, перед тем как отдать тому человеку пакет?

– Нет, я... Понимаете, он регистрировался вечером, и сдавал на хранение пакет в мое дежурство, и сказал, что заберет пакет сам или кого-нибудь пришлет за ним с запиской.

На мгновение это меня озадачило, но только на мгновение.

Мне стало ясно, что Джелликоу понял: затеянное им дело ему не по плечу. Все оказалось сложнее, чем он думал. Он понимал также, что "Индейское ранчо" может оказаться ненадежным убежищем и ему придется удрать отсюда. Он считал себя очень умным, приготовившимся ко всяким неожиданностям, но дело в том, что Уилфред с самого начала повел себя непрофессионально.

Очевидно, он никогда не попадал в лапы профессиональных мошенников, никогда не испытал настоящей, жестокой, мучительной боли. Может быть, Гордон У. Мэннеринг рассчитывал, что сможет выдержать избиение, – если до этого дойдет дело, – и не проболтаться. Как ужасно ему было почувствовать крушение его наивных надежд.

– А записка еще у вас? – спросил я портье.

– Кажется... нет. Не помню. Все произошло в тот момент, когда я был очень занят.

– Расскажите о том человеке. Вы его видели раньше?

– Нет. Но... я его плохо помню. – Портье прикрыл глаза и прижал пальцы к вискам. Казалось, он испытывает физическую боль. – В это самое время уезжала большая группа гостей. Было... около одиннадцати. Всего три часа назад. Они собирались продолжить вечеринку, сдавали ключи, просили положить записки в отделения других гостей, смеялись... Ну, вы же знаете, как ведут себя подвыпившие люди. И в это самое время тот джентльмен и подал мне записку и квитанцию. И забрал пакет.

– Вы сможете его описать?