Рукопись Ченселора

Ченселор был полностью поглощен открывшимся перед ним видом на большой белый дом, к которому вела извилистая аллея, проложенная по отлогому склону холма. По обеим ее сторонам возвышалась белая изгородь.

Поглаживая лежавшую на ее плече руку Питера, женщина тоже смотрела не отрываясь на представший ее взору дом. Она была высокого роста, спадавшие волнами каштановые волосы обрамляли женственное и одновременно волевое лицо. Ее звали Кэтрин Лоуэлл.

— Все выглядит именно так, как ты говорил, — сказала она, крепко сжимая руку Питера. — Чудесное место, просто очаровательное!

— Если быть точным, — заметил Ченселор, — настоящий райский уголок.

— Мне кажется, ты не просто «заинтересован» в этом доме, а уже купил его. Разве я не права?

Питер утвердительно кивнул:

— У меня появился конкурент, банкир из Филадельфии. Он был готов сразу же подписать договор, так что мне пришлось решать все очень быстро. Если тебе дом не понравится, то, я уверен, банкир с удовольствием перекупит его у меня.

— Не говори глупостей, это великолепный дом.

— Но ты еще не была внутри.

— А мне и так все ясно.

— Ну, тогда я, пожалуй, покажу тебе его на обратном пути. К четвергу нынешние хозяева уже уедут. Для них самих лучше, если они не станут откладывать свой отъезд, потому что в пятницу из Вашингтона сюда доставят огромное количество материалов для моей новой книги.

— Документы?

— Двенадцать ящиков, прямо из правительственной типографии. Моргану пришлось нанять грузовик. Зато я получу все материалы Нюрнбергского процесса. Догадайся, как будет называться моя следующая книга?

— Представляю, как Тони Морган в своем любимом твидовом пиджаке мечется по кабинету, словно ополоумевший кот, — смеясь, сказала Кэтрин. — Натыкается на письменный стол и кричит с такой яростью, что пугает окружающих: «Я знаю, что надо делать! Мы назовем новую книгу не просто «Нюрнберг», а «Нюрнберг!». Восклицательный знак — вот чего не хватало!»

— Ты высмеиваешь священную особу моего издателя? — улыбнулся Питер.

— Нет, нет и еще раз нет. Если бы не эта особа, нам бы пришлось довольствоваться квартирой в пятиэтажке без лифта. А так мы стали владельцами дома, в котором не стыдно жить любому сквайру.

— И жене сквайра.

— И жене… — как эхо, повторила Кэтрин, сжимая руку Питера. — Кстати, о грузовиках. Разве в эти ворота не въедут в ближайшее время фургоны с мебелью?

— Видишь ли, — смущенно улыбнулся Ченселор, — мне пришлось купить дом с обстановкой. Все, кроме отдельных предметов, специально оговоренных в контракте. Дело в том, что бывшие владельцы уезжают на какие-то острова в Карибском море. Впрочем, если тебе что-то не понравится, можешь выбросить.

— Ах, ах! Какие мы важные!

— Но разве мы не богачи? — подделался под ее тон Ченселор. — Прошу без комментариев. Мой вопрос — риторический. Поехали. Скоро стемнеет, а нам почти три часа ехать по главной автостраде, а потом еще два с половиной часа в сторону.

Запрокинув голову, Кэтрин приблизила губы к лицу Питера:

— Чем ближе мы подъезжаем к дому твоих родителей, тем больше я волнуюсь. Скоро у меня появится нервный тик, и я превращусь в нечленораздельно бормочущую идиотку. Вообще-то мне казалось, что ритуал встречи с родителями вышел из моды лет десять назад.

— Тебе не казалось, когда я встречался с твоими стариками.

— Бога ради! Тогда все выглядело совсем иначе. Они были настолько потрясены, оказавшись в обществе знаменитости, что от тебя не требовалось никаких усилий, ты мог просто сидеть и упиваться сознанием важности собственной персоны.

— Чего я себе не позволял… Мне в самом деле очень понравились твои родители. Думаю, что и тебе мои понравятся.

— Понравлюсь ли я им — вот что меня волнует.

— Понравишься, я ни секунды не сомневаюсь в этом. — Питер привлек к себе Кэтрин. — Они полюбят тебя так же, как полюбил я. Господи, как же я тебя люблю!

— Все верно, Генезис. Правительственная типография сделала для Питера Ченселора ксерокопии всех материалов, имеющих какое-либо отношение к Нюрнбергу. Его издатель организовал перевозку этих документов к нему в Пенсильванию.

— Это совершенно не затрагивает наших интересов, Баннер. Венис и Кристофер разделяют эту точку зрения. Принято решение никаких шагов не предпринимать.

— Это ошибка. Он опять возвращается к нацистской тематике.

— Наши ошибки в политике по отношению к фашизму были совершены задолго до Нюрнберга. Между ними и Нюрнбергским процессом нет никакой связи. К 1945 году мы поняли многое из того, что до войны нам было неясно. Всем нам, включая вас.

— Кто знает…

— Мы знаем.

— А что думает об этом Браво?

— Браво сейчас здесь нет. Но даже если бы он был, его бы не поставили в известность.

— Почему?

— Мне не хочется называть причину. К вам это не имеет никакого отношения, поскольку то, что я имею в виду, произошло несколько лет назад, когда вы еще не были членом «Инвер Брасс».

— Думаю, вы совершаете ошибку, Генезис.

— А я считаю, что вы просто перевозбуждены. Вас бы никогда не вызвали, если бы на то не было оснований. Вы незаурядный человек, Баннер, и мы никогда не сомневались в этом.

— И все-таки это очень опасно.