Рукопись Ченселора

Лежа неподвижно в траве, Питер в течение следующих пяти минут наблюдал за Сент-Клером и за шоссе. Выйдя из машины, дипломат поднялся по ступенькам на веранду, обошел ее и остановился, держась за перила и глядя на воду.

Всего двенадцать часов назад на причале стоял и так же точно глядел на воду другой, полный сострадания к людям человек. Сейчас он мертв. Фанатики, подчиняющиеся указаниям монстра, заманили его в ловушку и убили.

Ченселор чувствовал себя удовлетворенным: Мунро Сент-Клер прибыл один. Питер поднялся из травы и через лужайку направился к веранде. Подойдя сзади к стоявшему у перил Сент-Клеру, он вынул из кармана пистолет и фонарик. Когда до дипломата оставалось восемь футов, он вскинул пистолет, осветил Сент-Клера и скомандовал:

— Поднимите правую руку над головой. Левой достаньте из кармана ключи от машины и бросьте их мне.

Прошло несколько секунд, прежде чем посол пришел в себя от неожиданного оклика. Внезапное появление Ченселора, слепящий свет, короткие четкие приказания, раздающиеся откуда-то из темноты, — все это на время парализовало волю Сент-Клера. Питер невольно с благодарностью вспомнил уроки О’Брайена, ставшего теперь его врагом.

— У меня нет ключей, молодой человек, они в машине.

— Я не верю вам, — зло оборвал его Ченселор. — Отдайте ключи!

— Давайте вместе вернемся к машине, и вы убедитесь в этом сами. Если хотите, я буду держать обе руки над головой.

— Хочу.

Ключи были в зажигании. Питер поставил старого дипломата к капоту и ощупал его карманы. Оружия он не обнаружил. Это озадачивало. Непонятно было и то, что Сент-Клер оставил ключи в машине. Автомобиль в критической ситуации мог оказаться спасением, и руководителю «Инвер Брасс» следовало бы это знать.

Выключив фонарик, Питер подтолкнул Сент-Клера пистолетом к ступенькам, ведущим на веранду. Подведя к перилам, он развернул старика к себе лицом.

— Если я опоздал, прошу меня извинить, — сказал дипломат. — Вот уже двадцать лет, как я не вожу машину.

Слова Сент-Клера объясняли странное блуждание света автомобильных фар на шоссе и свидетельствовали о том, что он испытывал страх. Вероятно, он не стал бы так рисковать и не поехал бы ночью по незнакомым дорогам, если бы этого можно было избежать.

— И все-таки вы приехали.

— Я не мог отказаться. Вы раскрыли моего человека, обнаружили передатчики. Вы, конечно, все равно бы догадались, кто организовал слежку.

— Значит, догадался бы?

— Я не специалист в таких делах. Вот Варак — другое дело. А я даже не знаю, где берут эти передатчики.

— Не могу в это поверить. Руководитель «Инвер Брасс» должен быть более изобретательным.

Сент-Клер отодвинулся в темноту. Упоминание об организации, по-видимому, причиняло ему боль.

— Значит, вам рассказали… — медленно произнес он.

— Вас это удивляет? Я ведь предупреждал, что мне известно, кто такие Венис, Кристофер, Парис, Баннер, а также Браво. Почему бы мне не узнать, что такое «Инвер Брасс»?

— А еще что вы узнали с тех пор?

— Достаточно, чтобы до смерти испугаться. В течение сорока лет никому не известные люди тратят бесчисленные миллионы, чтобы навязать стране свою волю.

— Вы преувеличиваете. Мы лишь помогали ей в периоды кризиса. Так будет точнее.

— А кто определял наличие кризиса? Вы?

— У кризиса есть одна особенность: когда он наступает, это сразу все чувствуют.

— Нет, не всегда и не все.

— Мы располагали информацией, которая недоступна вашим «всем».

— И вместо того чтобы довести эту информацию до общественности, вы действовали самостоятельно.

— Наши действия, в сущности, были актами благотворительности. В конечном счете это делалось в интересах «всех», о которых вы говорите. Для себя нам никогда ничего не было нужно. — Сент-Клер даже голос повысил, пытаясь защитить «Инвер Брасс».

— Благотворительность можно осуществлять и открыто. Почему же вы этого не делали?

— Потому что такая благотворительность не затрагивает корней, той главной причины, по которой она стала необходима. Ее действие всегда непродолжительно.

— По-вашему, решение наших проблем нельзя доверять людям, которых мы именно для этого и избираем на государственные должности.

— Вы упрощаете нашу точку зрения, господин Ченселор. И делаете это намеренно.

— Думаю, лучше иметь дело с далеко не совершенной официальной системой, чем с какой-то скрытой от наших глаз организацией.

— Это софистика. Нетрудно доказать, насколько важно соблюдать гражданские права, но, пока вы будете за это бороться, число очагов недовольства будет неудержимо расти, и, если они сольются в единый очаг, произойдет такой взрыв насилия, какого вы и представить себе не можете. И когда это случится, вас лишат даже права жить, как вам хочется, лишат всех ваших свобод. Это же элементарно. В течение многих лет мы пытались сдерживать рост недовольства. А теперь вы хотите нам помешать?