Рукопись Ченселора

Бежали минуты. Свет раннего утра становился все ярче, и вот уже под его лучами заискрился белый мрамор. Питер посмотрел на часы. Без пяти шесть. Роулинз опаздывал на двадцать пять минут. А может быть, конгрессмен решил вообще не являться? Неужели он так напуган?

— Ченселор!

Питер вздрогнул. Шепот доносился из густых кустов, окружавших широкий пьедестал, находившийся в тридцати футах от Ченселора. На нем возвышалась скульптурная голова какого-то средневекового святого.

— Роулинз? И давно вы там сидите?

— Почти три четверти часа.

Конгрессмен осторожно приблизился к Питеру и остановился в нескольких шагах. Руки он не подал.

— Почему вы так долго не выходили из вашего убежища? Я жду вас с половины шестого.

— Уж если быть точным, то вы явились в пять тридцать три. Я хотел убедиться, что вы пришли один.

— Как видите, я один. Слушаю вас.

— Только не здесь. Давайте пройдемся, — предложил Роулинз, и они пошли по тропинке, уходящей вниз от пьедестала. — Что с вашей ногой? — полюбопытствовал конгрессмен.

— Старая футбольная травма, а может быть, ранение. Выбирайте то объяснение, какое вам больше нравится. Что касается меня, то я не намерен гулять с вами. Я хочу наконец услышать, что вы собираетесь мне сказать. Я же не напрашивался на эту встречу. У меня и без того много дел.

Лицо Роулинза сделалось красным.

— Недалеко отсюда есть скамейка.

— Скамейки есть гораздо ближе, вот тут, во дворе.

— Ну да, а под ними микрофоны.

— Вы сумасшедший, как и Лонгворт!

Конгрессмен не прореагировал на восклицание Питера. Он вообще не открывал рта до тех пор, пока они не дошли до стоявшей в стороне от тропинки скамьи, отделанной металлом.

— Лонгворт — ваш партнер? Вы что, вместе занимаетесь вымогательством? — спросил наконец Роулинз, опускаясь на скамью. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.

— У меня нет партнера, и я не вымогатель.

— Но вы пишете книгу.

— Да, я пишу романы и этим зарабатываю себе на хлеб.

— Я слышал об одной вашей книге под названием «Контрудар!». Из-за нее кое-кто в ЦРУ наложил полные штаны.

— Ну, это вы преувеличиваете. Так что вы хотели мне сказать?

— Послушайте, Ченселор, — решительным тоном начал конгрессмен. — Вся эта история, которую вам удалось раскопать, не стоит выеденного яйца. Пусть даже вы сломаете мне карьеру, но засадить меня в тюрягу вам не удастся. Кишка тонка! А уж я с вами рассчитаюсь.

— Какая история? Все, что сказал вам Лонгворт, — ложь. Я ничего о вас не знаю.

— Не лгите! Я и сам понимаю, что не безгрешен. Многие считают меня расистом, потому что в кругу друзей я нередко позволяю себе презрительно отзываться о неграх. А когда я в подпитии, то становлюсь падким на симпатичных черных девочек, но это говорит скорее в мою пользу, черт побери. Я женат на стерве, которая в любой момент может заложить меня и заграбастать все мое состояние, однако я терплю все и добросовестно делаю свое дело в Конгрессе. И уж конечно я не убийца. Понятно?

— Понятно. Вы типичный плантатор. Правда, очень эксцентричный, но симпатяга. Вы достаточно высказались, и я ухожу.

— Нет, вы так не уйдете! — вскочил Роулинз, загораживая Питеру дорогу. — Прошу вас, выслушайте меня. Я не ангел, но не надо выставлять меня неотесанной дубиной, деревенщиной. Я не такой дурак и не полезу на рожон просто так, из одного лишь упрямства. Мир сейчас меняется, и закрывать на это глаза — значит провоцировать кровавую бойню. От этого никто не выиграет и все только проиграют.

— О чем вы говорите? — Ченселор внимательно посмотрел на южанина, но никаких следов притворства на его лице не заметил. — Что вы хотите этим сказать?

— Я никогда не выступал против изменений, инициаторами которых были ответственные люди. Однако если предлагались непродуманные новшества, я дрался, как попавший в ловушку зверь. Как можно позволить тратить миллионы долларов безмозглым деятелям, готовым поставить все вверх дном? К чему мы придем в таком случае, я вас спрашиваю?

— Какое все это имеет отношение ко мне?

— Все, что случилось со мной в Ньюпорт-Ньюсе, было специально подстроено. Меня здорово накачали виски и в таком состоянии завезли в какую-то темную аллею, которую я раньше никогда и не видел. Не помню, может быть, я действительно побаловался с той девочкой, но уж убить ее я никак не мог. Я понятия не имею, как делается то, что они с ней сотворили! Эти черномазые скоты знают, что мне известно, кто все это подстроил. Это же отпетые мерзавцы, фашиствующие черные ублюдки. Они готовы убивать своих, чтобы спрятаться за…

Внезапно откуда-то сзади донеслись странные, чавкающие звуки. И вслед за этим произошло что-то невероятное. Застывший от ужаса Ченселор вдруг увидел, как у Роулинза отвалилась челюсть и над правой бровью образовалось красное пятно. Кровь вначале брызнула фонтаном, а потом полилась тихим ручейком по остекленевшему глазу вниз по мертвенно-бледному лицу. Какое-то мгновение обмякшее тело еще держалось на ногах, но вот, словно в каком-то странном балете, ноги конгрессмена подкосились, и он рухнул на мокрую траву.