Рукопись из тайной комнаты. Книга первая

Но в последнее время, ссылаясь на большую занятость, фройляйн Assistent, как теперь чаще её называли, всячески избегала праздного времяпрепровождения.

Для неё изучение чего-либо или составление каких-то непонятных таблиц было занятием куда более интересным, чем пустые разговоры.

Но сегодня, похоже, девушка была в ударе. Фрау Шварц удивлённо наблюдала, как обычно скромно держащаяся в стороне Густа перемещается от группы к группе и заговаривает с гостями. На всякий случай она решила, как и подобает хозяйке, не выпускать ситуацию из-под контроля. Однако недоумение длилось недолго. Заметив, что Густа, поговорив то с одним, то с другим гостем, что-то старательно записывает в маленький блокнотик, фрау Шварц успокоилась: по всей видимости, девушка работала. В чем заключалась работа, задумываться не следовало – дела были в компетенции хозяина. А раз он, снисходительно улыбаясь, и сам наблюдает, как фройляйн Assistent опрашивает гостей, то и волноваться не следует.

И фрау Шварц, с облегчением вздохнув, повернулась, чтобы обменяться несколькими вежливыми фразами с господином мэром и его супругой.

Ужин уже закончился, и гости, покинув столовую, потихоньку перемещались в парадную залу, где рояль, крышка которого была предусмотрительно поднята, ждал того, кто сегодня будет касаться его матовых, чуть кремоватых клавиш.

Ждал не только рояль. Сегодня в усадьбу был приглашён особый гость.

Публика дисциплинированно затихла, чтобы тут же взорвать тишину аплодисментами, едва только сияющая фрау Шварц представит принявшую приглашение из глубинки звезду. Шутка ли, сегодня гостем поместья и исполнителем собственного сочинения был не кто-нибудь, а сам господин Скулте, молодой, но уже чрезвычайно популярный композитор, чья симфония, впервые прозвучавшая на Рижском радиофоне всего четыре года назад, принесла ему не только громкую славу, но и весьма солидную, в 500 латов, денежную премию.

То, что такой прославленный музыкант принял приглашение прибыть на вечер и даже любезно согласился исполнить именно ту знаменитую симфонию или, как поправлял сам автор, симфоническую поэму «Волны», поднимало славу ставших уже традиционными музыкальных вечеров и статус их вдохновительницы и устроительницы.

Фрау Шварц гордилась собой. Она старалась не думать о том, что гость приехал не бескорыстно, движимый не только искусством, но и вполне осязаемым финансовым интересом.

В конце концов, а почему бы молодому, только в этом году ставшему отцом, музыканту и не заработать? И нет ничего плохого в том, что почтенные господа, прибывшие сегодня в усадьбу на этот чудесный концерт, внесут свой взнос по организованной ею подписке. И у фрау Шварц уже был приготовлен внушительный конверт с гонораром для господина артиста. Да и, чего уж лукавить, ужин тоже был организован на собранные деньги. Фрау Шварц была очень довольна собой: не у каждой хозяйки есть умение устраивать такие чудесные вечера, блистать в свете, представлять гостям свою дочь и при этом не тратить на это ни копейки денег. Не только у мужа, но и у неё тоже есть коммерческая жилка. Вечером, перед уходом ко сну, она непременно похвастается Эрику. Пусть знает, что и его жена соображает в финансах не хуже его Assistent. Всё это промелькнуло очень быстро, пока гости аплодировали, а Адольф Скулте – именно так звали музыканта – раскланивался и усаживался за рояль.

Довольно высокий, в чёрном фраке, он, угловато сгибая колени, устроился на банкетке и положил руки с длинными пальцами на клавиши.

Густа, наконец-то прекратившая свои изыскания, тоже угомонилась и присела возле журнального столика так, чтобы никому не мешать, но в то же время иметь возможность не только слушать, но и смотреть, как будет играть этот диковинный гость.

Тишина наступила немедленно. Но лишь для того, чтобы раствориться в брызгах музыки, веером разлетевшихся из-под уверенно двигавшихся пальцев. Это действительно были волны. Они накатывались с тяжёлым гулом, набирали силу и вдруг внезапно рассыпались брызгами пены, с шелестом накатывающей на берег. Волна с тихим, почти нежным шёпотом отступала, чтобы вновь набрать силу и с рокотом обрушиться на берег, разбиваясь о большие валуны, пережившие не один век бурь и штормов.

В этом величественном рокоте, переходящим в едва слышный, звенящий шелест, было что-то завораживающее, вбирающее в себя целиком, без остатка. Смотреть было невозможно.

Густа закрыла глаза и почувствовала, как этот рокот, сменяющийся высоким стаккато, выносит её в какой-то новый мир, где прежде она не бывала, где густая сладость наливается в низу живота, наполняя тело новыми, небывалыми ощущениями. А тяжёлый неумолчный рокот звучал, как неотвратимый глас судьбы.

2

Опросы закончились.

Теперь Густа знала, чего хотят мужчины. Мужчины хотели клуба.

Клуба, где можно встречаться без жён, где можно пострелять, посоревноваться, посплетничать – оказалось, сплетничать любят и мужчины – найти новых приятелей и новые развлечения.

Всё это и было изложено в записке для герра Шварца.

Финансовый расчёт тоже прилагался.