Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая

Кристап, с утра не находивший себе места, наконец-то оказался при деле. Ему было поручено важное задание, к которому он, как и любой почти ребёнок, отнёсся очень ответственно. Посмотрев на Густу, вдруг оказавшуюся на его попечительстве, он приготовился командовать.

Но мама и тут успела раньше:

– Давай-ка, печку подтопи, чтобы потом уж, когда самое трудное начнётся, не отвлекаться.

И пока Кристап был занят печкой, успела шепнуть Густе:

– Нервничает парень. Пусть уж при тебе побудет. Посидите тихонечко, а как повитуху увезём, так и младенчика покажем.

Густа поняла маму с полуслова. Мама тоже не желала, чтобы длинный язык повитухи разнёс новость о потерявшей невинность младшей дочке. Поэтому, как ей не хотелось помочь, временное заточение в собственной комнате она восприняла с благодарностью.

И, сопровождаемая Кристапом, удалилась к своим книгам.

Папа вернулся быстро.

Повитуха – средних лет женщина, закутанная едва не по самые брови, вскоре уже разматывала свои платки возле печки. Густа и Кристап отчётливо слышали каждое слово, сказанное довольно резким высоким голосом:

– Ну здравствуй, Вия. Что, скоро бабушкой станешь? Какие у тебя полотенца белые, спасибо. Сейчас посмотрим, как там у Марты дела. А что, от мужа её вестей никаких нет?

Голос удалился в комнату Марты.

А Густа в очередной раз подумала об удивительном свойстве соседей – знать всё обо всех. Как происходит, что жители затерянных в лесу хуторов каким-то образом знают, что творится у соседей, было загадкой. Но что касается самой Густы, то её положение пока что оставалось тайной. Тайной для всех, кроме семьи, и даже для Георга, что бы с ним сейчас не происходило.

Роды длились долго.

Густа с Кристапом, закрытые в дальней комнате, поначалу пробовали читать. Густа выбрала какой-то исторический роман и сама не заметила, как увлеклась. Кристап тоже слушал с интересом. Но луна за окном уже далеко продвинулась по одному ей известному маршруту, а шум и топанье в доме становились сильнее. Потом Марта закричала. Кристап, окончательно испугавшийся, прижался к Густе и вдруг отпрянул, почувствовав толчки в её животе. Как видно, неродившееся дитя тоже разволновалось.

– Ой, он шевелится! – Кристап смотрел на сестру с ужасом. – Он тоже сейчас родится?

– Родится, конечно, но не сейчас, а когда придёт его время. Он пока слишком маленький, чтобы родиться.

– Маленький… – Кристап с сомнением посмотрел на весьма даже немаленький живот Густы.

– Маленький, маленький, не волнуйся. Сейчас я рожать не собираюсь.

Густа тёплой сильной рукой притянула уже большого, но по-детски напуганного брата к себе и принялась гладить по светлой лохматой голове.

Книжка давно была отброшена, они сидели в ночной тьме, прогоняемой только светом керосиновой лампы, и рука Густы надёжно обнимала брата. Так, в обнимку, он и уснул, доверчиво засопев ей в плечо. Уложив и прикрыв его для тепла полушубком, Густа прикрутила лампу, откинулась поудобнее, чтобы не ныла затёкшая поясница и, глядя на звёздное небо, которое уже покинула луна, ушедшая за конёк крыши, слушала звуки ночи. Она слышала, как кричит Марта, как взволнованно меряет шагами соседнюю комнату папа, как время от времени что-то командует своим высоким голосом повитуха… И вдруг нервную суету этой бесконечной ночи прорезал новый тоненький звук – заплакал появившийся на свет малыш.

И все остальные ночные звуки затихли. Не кричала Марта, не скрипел половицами папа… Только тоненький голосок новой жизни пробивался из-за закрытой двери. И звучал-бормотал ставший вдруг ласковым голос повитухи.

И под это умиротворяющее бормотание Густа заснула, давая отдых и своему сильному, полному новой жизни телу и измученной думами и тревогами душе.

4

Утром никакой повитухи уже не было.

Зато на подушке рядом с Мартой лежала новорождённая. Девочку туго завернули в свивальники, видно было только маленькое красненькое личико. Малышка спала, набираясь сил после родов.

Марта не сводила глаз с долгожданного, так тяжело ей доставшегося дитя.

Мама с папой тоже ещё спали – ночь выдалась длинной и хлопотной.

Но новый день уже набирал силу, и кто-то должен был его начать. И Густа с Кристапом принялись за хозяйство. Уже была растоплена печь, приготовлен завтрак и накормлена Марта. Обитателей хлева тоже не забыли. Лошадь, всю ночь простоявшую запряжённой в санях, угостили хлебом, густо посыпанным солью. Она с удовольствием ела лакомство, щекоча мягкими губами ладошку мальчика.

Потом проснулись остальные.

День, не вовремя начавшийся, так же и продолжался. Делать ничего не хотелось, да и, как будто, не нужно было. Налюбовавшись спящей малышкой, семья уселась за стол, чтобы выпить кофе и обсудить новости.

Новостей оказалось много.