Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая

Бросив доску, Марис свободной рукой обтёр землю и мусор – из-под ладони показался резной верх.

– Шкатулка!

Алекс потрясённо смотрел. Оказалось, что в глубине души он не до конца верил в то, что эта вещь когда-нибудь будет найдена. В его учёной голове для случайностей и кладов свободных файлов до сих пор не находилось. Поддавшись всеобщему азарту, он даже съездил в Ригу и привёз сейф, до сих пор лежащий в багажнике, но всё-таки сомневался.

И вот она – шкатулка, о которой писала Густа, и вокруг которой уже произошло столько событий, – найдена.

– Надо её в дом скорее, – Алекс уже распахивал дверь хлева.

– Погоди минутку.

Рассудительный Марис голову не потерял. Завернув шкатулку в какую-то ветошь, он уложил сверху часть плотницкого инструмента.

– Теперь пошли.

Со стороны он выглядел, как рачительный хозяин, несущий в дом инструмент – никто посторонний ни за что бы не догадался, что в руках у него что-то, представляющее бо́льшую ценность, чем рубанок или молоток.

Свои тоже не догадались.

– Ты зачем грязь в дом несёшь? – Ева, только закончившая убирать посуду, с подозрением уставилась на свёрток.

Ни слова не говоря, Марис водрузил ношу на стол. Девушка замолчала в ожидании. Молчание было таким оглушительным, что Соня, что-то делавшая в их с Алексом спальне, тут же выскочила в большую комнату.

Вся четвёрка с замиранием сердца следила за явлением шкатулки, много лет пролежавшей в углу хлева под уже истлевшими от старости досками. Она действительно была чуть больше, чем коробка из-под обуви. Деревянная, когда-то, видимо, очень красивая, она потемнела и утратила блеск. Оторвав кусок ветоши, Марис принялся протирать её, отскабливая въевшуюся в поры грязь, медленно уступающую под натиском силы трения. Тонкая резьба поддавалась с трудом, но вскоре к выпуклым частям начал возвращаться первоначальный вид. «В серебряном щите чёрное стропило, сопровождаемое тремя таковыми же звёздами о шести лучах», – процитировала Ева, глядя на постепенно проявляющийся рисунок. На крышке шкатулки отчётливо проступал герб рода фон Дистелроев.

Не выдержав напряжения, Ева дотронулась до герба. Рука ощутила тепло дерева и лёгкую шероховатость.

– Осторожно, она очень тяжёлая.

Предупреждение оказалось кстати – то, что казалось лёгким в мужских ладонях, запросто могло выскользнуть из Евиной тонкой руки.

Вслед за Евой к шкатулке потянулся Алекс, а за ним и Соня. По очереди они прикасались к деревянным бокам, как бы убеждая себя в том, что это не сон и не вымысел, а самая настоящая реальность. В конце концов первое потрясение прошло, и Ева отправилась к столу тёти Густы за ключом. Ключ подошёл сразу. И несмотря на то, что замок не открывался семьдесят лет, шкатулка была открыта.

Чуть помедлив, Ева – никто и не пытался оспорить это её право – осторожно подняла крышку. По комнате пронёсся всеобщий вздох. Шкатулка оказалась полна до самого верха. Бумаги разной степени сохранности лежали, бережно сложенные ровной стопкой. Взяв самый верхний документ и открыв его, Ева предъявила миру неоспоримое свидетельство – удостоверение о том, что Августа Лиепа и Георг фон Дистелрой сочетались законным браком. Выписанное на официальном бланке, оно содержало имена поручителей – Мары и Петериса Алкснисов и имя и регалии священника, совершившего таинство, а также печать и подписи. Сразу под ним оказались свидетельства о рождении на имя Георга фон Дистелроя и Эмилии фон Дистелрой.

Все, что писала Густа, оказалось правдой.

Это было ожидаемо, но так невероятно, что не только Ева, но и Алекс не могли поверить в очевидное. Они сидели, совершенно одинаково уставившись в документы, до тех пор, пока Марису не надоело созерцать эту немую сцену:

– Ну что, фон Дистелрой, пойдём хлев доделывать, а то козам-то ваша родословная ни к чему, им жилье нужно.

Алекс, вздрогнув, сбросил с себя наваждение – фон он или не фон, но хлев и впрямь нужно было приводить в порядок.

Ева подхватилась:

– Да, идите себе. А мы вдвоём остальные бумаги разберём. Всё равно от вас в этом проку немного.

– А давай опять адвокату позвоним, – Соня тоже внесла свою лепту. – Пусть он сразу же обдумает, что делать дальше. Ведь это как-то узаконить надо.

Стремясь поскорей освободить невинно страдающих коз из невольного плена, мужчины работали не разгибаясь, и к вечеру, когда Ева пришла на вечернюю дойку, полы были закончены. Отвязав отчаявшуюся страдалицу Дору и освободив из заточения козлёнка, они с умилением смотрели, как радуются воссоединению обе козочки. Дора радовалась одновременно свободе, дочке, морковке и горбушке с солью, которой ей компенсировала временные неудобства хозяйка. Обласканные и накормленные, козы примирились с жизнью. Теперь они снова были полновластными владелицами хлева, пол которого устилали новые, совсем светлые сосновые доски. Правда, жильё им вернули не полностью – в углу выделялась новая загородка, за которой притулился привинченный к полу сейф. Дора, заметившая уменьшение жилплощади, попыталась было взять на рога загородку, но, потерпев неудачу, решила не обострять отношения с хозяевами и сдалась.