Рукопись из Тибета (СИ)

Оказалось, нет. Меня оставили служить в Москве. До особого распоряжения.

Часть 2. В мире капитала

Глава 1. Увидеть Париж и…

Уже больше года, в должности оперуполномоченного УКГБ по Москве и Московской области, Никита Волобуев охранял государственную безопасность столицы нашей Родины. Выезд «за бугор» пока откладывался на неопределенное время.

Между тем, зная о планируемом армянскими националистами взрыве московского метро в январе семьдесят седьмого, я решил его предотвратить, используя оперативные возможности.

А для этого накатал начальнику отдела рапорт о якобы полученных мною из агентурных источников сведениях по данному вопросу.

Тот был из «блатных» (таких становилось все больше) и наложил сверху резолюцию «Мутота. В архив». Учинив витиеватую подпись.

Спорить я не стал, было себе дороже, и, исполнив темной ночью на неучтенной машинке анонимку за подписью «доброжелатель», отправил ее на Лубянку. В то время такие послания проверялись, но что-то в системе не сработало.

После Нового года в столице поочередно прогремели три взрыва с гибелью людей, маховик сыска завертелся со страшной силой. И, как всегда бывает в таких случаях, началась проверка всех предшествующих сигналов аналогичного порядка.

В результате тот рапорт всплыл, после чего начальника «смайнали», а бдительного Никиту включили в состав оперативно-следственной группы.

Там я подсуетился и, напустив тумана, выдал «на гора» фамилию одного из преступников. Дальше было дело техники. Всех троих повязали.

Ну а потом, как водится «всем сестрам по серьгам». Руководящие товарищи получили высокие награды, а старший лейтенант Волобуев, с учетом проявленной хватки, был отправлен продолжать службу в одну из капиталистических стран.

Таковой стала Франция.

Как и в любой другой, там, в Париже, имелось советское посольство, а при нем консульство в Марселе. Куда я был определен в качестве «смотрящего».

Смотрящий, это сотрудник КГБ в дипмиссиях, работающий под прикрытием, наблюдающий за всеми остальными. Чтобы те не изменили Родине в любом отмеченном в УК РСФСР проявлении. А еще работающий с агентурой. Из числа сотрудников миссии, а также граждан страны пребывания.

Короче, служба интересная и не пыльная. Не то, что в военной контрразведке.

Перед отъездом я привел в порядок свои дела, сдав квартиру на «Динамо» хозяйке, а еще выслал перевод в три тысячи рублей из сэкономленной зарплаты своим кровным родителям в Донбасс. Те были уже старенькими и жили довольно скромно. В качестве же обратного адреса указал Минуглепром. Отец был заслуженный шахтер и должен был воспринять это как заботу родного министерства.

А вот с моими усыновителями случилась незадача. Вилена Петровича за злоупотребления поперли с должности (теперь он работал директором винзавода), а Нора, разведясь с мужем, вышла замуж за грека и отчалила в солнечную Элладу.

Прибыв в Париж весной 1979-го, я представился послу, а также своему непосредственному начальнику — уставшему от службы полковнику. Тот же, перед отъездом нового сотрудника в Марсель, дал Волобуеву три дня для знакомства со столицей Франции.

Отношения с западноевропейскими странами в то время носили в целом конструктивный характер, начавшаяся во второй половине шестидесятых годов разрядка продолжалась.

Французский президент Валерии Жискар д'Эстен посещал с дружескими визитом Москву, активно контактировали между собой главы правительств и министры иностранных дел обеих стран, развивались советско-французские экономические связи.

Воспетый в шедеврах Хэмингуэя, Арагона, Цветаевой и других тружеников пера, а также картинах художников — экспрессионистов, Париж произвел на Волобуева неизгладимое впечатление.

Для начала я посетил Версальский дворец, удивляясь изысканной красоте и роскоши бывшей королевских резиденции, а заодно немного поскорбев о судьбе Марии Антуанетты[94]; на второй день побывал в Лувре, восхищаясь подлинниками Гогена, Дега, Моне и Ренуара; в третий навестил Опер'a и гулял по Мормартру, завершив все ужином в одном из многочисленных ресторанчиков на открытом воздухе.

Блюда оказались на высоте (мясо сочным, рыба свежей, зелень прямо с грядки), а вот вино так себе — кислятина.

Когда подозвав официанта я попросил вторую бутылку чего-нибудь получше, тот расплылся в улыбке «уи месье», добавив на моем родном «мудило».

— Ты русский? — сделал я круглые глаза. — Однако!

— На треть, — изобразил почтение официант. — Дед был белоэмигрантом. После чего отправился выполнять заказ.

Вторая бутылка оказалась довольно крепким «гренаш-бланом», я с наслаждением высосал бокал, после чего закурил крепкую «голуаз».

Пуская вверх прозрачные кольца дыма, я слушал мелодию уличного музыканта, расположившегося на другой стороне улицы с аккордеоном — он исполнял «Улицы Парижа», и, пресытившись впечатлениями, лениво разглядывал праздно шатающуюся публику, заполнившую вечерние улицы.

В большинстве то были туристы из европейских стран, чавкавшие жвачку и увешанные фотоаппаратами, но встречались и цветные: азиаты с мулатами.