Рукопись, найденная в чемодане

– Совершенно очевидно, что вам нужен банк, заполненный неправедно нажитыми капиталами, который можно было бы грабить тайно, ни с кем не рискуя столкнуться, и разорить его без малейшей вероятности быть пойманным.

Я начинал говорить как преступник, и мне это нравилось.

– В отношении двух первых условий я могу вам довериться, – сказал он, – но всегда остается вероятность быть пойманным, вот почему я никогда на это не пойду.

– Нет. Причина вашей заинтересованности состоит в том, что выдумаете… – Я перебил самого себя, чтобы выразиться точнее. – Вы флиртуете с мыслью о возможности не быть пойманным. Не думаю, чтобы нас поймали, но вы действительно не можете позволить себе даже малейшую вероятность подобного исхода. Даже если мы будем работать над планом, пока не доведем его до совершенства, нас все равно смогут поймать.

– Вот именно.

– Значит, вам требуется не уверенность в том, что вас не поймают, – поскольку таковой быть не может, – но весьма высокая вероятность уклониться от поимки и страховка на тот случай, если вам это не удастся.

– Да уж, – сказал Смеджебаккен. – Страховка на случай ограбления банка. Не знал, что такие бывают. У них что, существует страховой полис для грабителя банков, на случай поимки?

– Ни один грабитель, достаточно обеспеченный, чтобы купить страховку, не станет грабить банк.

– Ладно, забудьте, – сказал Смеджебаккен. – То, что вы сказали, очень разумно. Так что со мной… при моем положении не следует даже и думать об ограблении банка, предварительно не застраховавшись.

– Сколько вам нужно? – спросил я, меж тем как «Янки» продолжали набирать очки.

– Довольно, перестаньте, – отозвался Смеджебаккен.

– Сколько?

– Сколько? Чтобы хватило на покупку квартиры в здании с лифтом в верхней части Ист-Сайда. Чтобы хватило на такой банковский вклад, проценты с которого обеспечили бы Конни и Анжелику, а впоследствии одну только Конни: они должны покрывать расходы на сиделок, больничные счета и бог знает что еще. Да, и мне необходимо, чтобы в квартире стоял самый лучший рояль от Стейнвея и чтобы кто-нибудь на нем играл, потому что музыка – это единственная на свете вещь, способная отвлечь мою дочь от собственной участи. Она слушает музыку с самого своего рождения. Еще было бы славно, если бы, когда их изобретут, а я уверен, что когда-нибудь это случится, она смогла бы обзавестись «Викгролой» с безупречным звучанием. Да, и вот еще что: надо, чтобы всю оставшуюся жизнь она ходила на гидротерапию дважды в день, ежедневно, кроме воскресенья. Это же уйма денег, не правда ли?

– Да, если учесть, сколько приходится давать на чай привратникам в Рождество, – сказал я.

– У нас имеется накопительный счет в отделении Морского банка, – сказал он. – Мы копили всю жизнь.

– И сколько у вас там?

– Шесть тысяч.

– Ладно, – сказал я и, прежде чем приступить к своему предложению, как следует откашлялся. – У меня есть квартира на Пятой авеню с видом на Центральный парк. Оттуда очень быстро можно доехать до госпиталя. Там есть лифт, есть привратник и все такое. В квартире три спальни, столовая, большая гостиная с камином и окнами до пола, выходящими на солнечную террасу. Она на семнадцатом этаже, и там очень тихо. Я передам вам эту квартиру, вместе с роялем от Стейнвея. Кроме того, я дам вам полмиллиона долларов наличными и сделаю вклад на миллион. Все можно оформить на имя вашей жены и дочери, а вклад будет сделан у Моргана или в Государственный банк, грабить который мы не станем, и я все это устрою задолго до самых первых шагов по претворению нашего плана в жизнь, чтобы у вас было время поверить во все это.

– Если у вас есть такие средства, зачем же вы собираетесь ограбить банк?

– Это плюс рабочий капитал для выполнения задуманного – около шестисот тысяч – все, что у меня есть.

– Вы не ответили на мой вопрос.