Рукопись, найденная в Сарагосе

В ту пору несколько испанских вельмож покинули навсегда отечество и поселились в Австрии. Среди них были графы Лориос, Ойас, Васкес, Тарука и несколько других. Я хорошо их знал, и все они уговаривали меня последовать их примеру. Таково было и мое намерение; но тайный недруг, о котором я уже говорил вам, не дремал. Он узнал обо всем, что произошло во время аудиенции, данной мне императором, и тотчас же уведомил об этом испанского посла. Посол полагал, что долг дипломата велит ему преследовать меня. Как раз в это время происходили важные переговоры. Посол стал выдумывать препятствия и к представленным им препонам присовокупил еще соображения о моей особе и о роли, которую я играл. Вскоре я заметил, что положение мое совершенно изменилось. Мое присутствие, казалось, приводит в замешательство обходительных царедворцев-дипломатов. Я предвидел подобную метаморфозу и потому не слишком огорчался. Я попросил дать мне прощальную аудиенцию. Мне ее дали, ни о чем не вспоминая. Я выехал в Лондон и лишь несколько лет спустя вернулся в Испанию.

Я нашел настоятельницу в самом плачевном состоянии — бледную и изнуренную.

— Дон Хуан, — сказала она мне, — ты должен был заметить, как время изменило меня. И в самом деле, я чувствую, что скоро кончится моя жизнь, завершится мое бренное существование, которое уже ничем меня не привлекает. Правый Боже, какое множество укоров ты вправе мне сделать! Послушай, дон Хуан, моя дочь умерла язычницей, а внучка моя — магометанка. Мысль эта убивает меня; возьми, читай.

Сказав это, она подала мне письмо от Узеды, изложенное в следующих словах:

Госпожа моя и преподобная настоятельница!

Отправившись навестить мавров в их пещерах, я узнал, что какая-то женщина непременно хочет со мной поговорить. Я вошел вслед за ней в ее жилище, где она мне сказала: «Сеньор астролог, ты, который знаешь все, объясни мне случай, который произошел с моим сыном. Набегавшись за целый день среди ущелий и пропастей в наших горах, он подошел к удивительно красивому источнику. Оттуда вышла к нему какая-то девушка необычайной красоты, в которую сын мой влюбился, хотя и полагал, что имеет дело с волшебницей. Мой сын отправился в далекое странствие и просил меня, чтобы я всяческим образом старалась развеять эту тайну».

Так сказала мне мавританка, я же тотчас же догадался, что волшебница эта была наша Ундина, которая имела привычку нырять в некоторые подводные пещеры и выплывать с другой стороны — из источника. Я сказал в ответ мавританке несколько ничего не значащих слов, чтобы ее успокоить, сам же отправился к озеру. Пытался выспросить все у Ундины, но тщетно: ты же знаешь, госпожа, ее отвращение к разговорам. Вскоре, однако, уже не потребовалось ни о чем спрашивать: стан ее выдавал тайну. Я поселил ее в моем замке, где она благополучно произвела на свет дочку. Желая возвратиться к озеру, она вскоре убежала из замка, вновь повела прежний дикий образ жизни и спустя еще несколько дней заболела и скончалась. Наконец, ибо я должен во всем признаться, не помню, чтобы она когда-либо отдала предпочтение той или иной религии. Что же до ее дочери, то, происходя по отцу от чистейшей мавританской крови, она должна непременно сделаться магометанкой. В противном случае мы могли бы навлечь на всех нас мщение обитателей подземелья.