Рукопись, найденная в ванне

Он был похож на человека, утонувшего в своем всеведении. Он замялся и стал помешивать чай. Звякнул телефон. Он придушил его львиным жестом.

– Пластиковый? – внезапно бросил он мне в лицо.

– Это вы мне? – спросил я. – Нет, скорее всего нет – обычный.

Кашебладе одним движением заглушил звеневшие уже телефоны и вгляделся в меня еще раз.

– Операция Гипербор. Маммациклогастрозавр… энтама, панта-кла…

Сделав эту еще одну попытку, не желая примириться с неожиданной брешью в своей безошибочности и видя, что я не отреагировал, он уперся могучими руками в клавиши и гаркнул:

– Пшел прочь!!!

Похоже было, что он выставляет меня за дверь, но я был слишком исполненным решимости и, к тому же, слишком штатским, чтобы беспрекословно ему подчиняться. Я по-прежнему стоял, вытянув вперед руку, в которой держал вызов. Кашебладе наконец взял его, не глядя, словно нехотя, опустил в щель стоявшего перед ним аппарата, тот зашумел и зашептал ему что-то. Кашебладе слушал его, тени пробегали по его лицу, огоньки вспыхивали в его глазах. Он исподлобья взглянул на меня и принялся нажимать на кнопки.

Сначала принялись звонить телефоны, причем в таком количестве, что из всего этого получилась настоящая музыка. Он заглушил ее, продолжая нажимать на кнопки.

Окружавшая его куча аппаратов наперебой выкрикивала цифры и криптонимы.

Он сидел, насупившись, подрагивая веком, но я уже видел, что буря прошла мимо. Наконец он нахмурился и рявкнул:

– Давайте эту вашу бумажку!

– Я уже дал.

– Кому?

– Вам.

– Нам?

– Господину командующему.

– Когда? Где?

– Вы ее только что сюда бро… – начал было я, но прикусил язык.

Командующий сверкнул на меня глазами и рванул на себя нижний ящик аппарата.

Тот был пуст. Одному Богу известно, куда успел забрести к этому моменту мой документ. Конечно, мне и в голову не могло прийти, что он опустил его туда неумышленно. С некоторых пор я подозревал, что Командование Космического Округа, видимо, слишком разросшееся в стремлении индивидуально прослеживать каждое из триллионов ведущихся дел, перешло на систему контроля методом случайности, исходя из того, что, кружа среди его Отделов, каждая бумага должна в конце концов попасть на соответствующее место.

Подобным же методом, требующим много времени, но в то же время безошибочным, действует сам Космос. Для учреждения, столь же непреходящего, как и он – а ведь именно таковым было Здание – темп этих обращений и пертурбаций, естественно, не мог иметь какое-то значение.

Как бы там ни было, вызов исчез.

Кашебладе, с треском задвинув ящик, некоторое время смотрел на меня, помаргивая. Я стоял не двигаясь, с неприятным ощущением пустоты в опущенных руках.

Он мигал все настойчивее – я не реагировал. Он заморгал изо всей мочи – тогда я тоже подмигнул ему, и это его, похоже, успокоило.

– Н-да, – пробормотал он.

Он снова стал нажимать на кнопки. Аппараты развили бурную деятельность. Из их недр начали выползать на стол разноцветные бумажные ленты. Он отрывал от них по кусочку, прочитывал, а иногда не глядя швырял в другие аппараты, которые делали с них копии или как-то еще обрабатывали, или же отправлял прямо в автоматическую мусорную корзину. Наконец из одной щели выползла белая фольга с напечатанной надписью: "К ИНСТРУКТАЖУ В 22-НАИРА– ЛЭБИ", набранная таким крупным шрифтом, что я прочел ее через стол.

– Вы будете направлены со специальной миссией, – мерно произнес командующий. – Глубокое проникновение. Речь идет о подрывной деятельности. Вы уже были там? – спросил он. И подмигнул.

– Где?

– Там.

Он поднял голову и еще раз шевельнул веками. Я не отвечал.

Он с презрением посмотрел на меня.

– Агент, – проговорил он наконец. – Агент, а? Современный агент…

Постепенно он мрачнел, с издевкой произносил это слово то так, то эдак, присвистывая, пропуская через дырку в зубах, глумился над слогами, потом внезапно нервно придушил телефон и заорал:

– Все вам нужно объяснять?! Газет не читаете? Все звезды!.. Ну? Что звезды?! Что делают? Ну!

– Светят, – неуверенно произнес я.

– И это – агент! Светят! Ба! Как светят? Ну! Что?

И при этом подавал мне знаки веками.

– Мигают, – сказал я, ничего на самом деле не понимая.

– Какая догадливость! Наконец-то! Мигают! Да! Подмигивают! А когда? Что? Не знаете? Ну естественно! Какой материал мне присылают! Ночью! Мигают, прячутся в темноте! Что это значит? Кто мигает? Кто ночью? Кто трясется?

Он ревел, а я чуть не трясся, надеясь, что буря пройдет, но она не проходила. Кашебладе, посиневший, обрюзгший, с покрытой по'том лысиной, гремел на весь кабинет, на все Здание:

– А разбегание галактик? Что? Не слышали? Разбегание! Что это значит? Кто-то убегает? Это подозрительно, более того – это признание собственной вины!

– Извините, а в чем они могут быть виноваты?

Он, не дыша, испепелил меня взглядом и, тяжело опустив веки, бросил со сталью в голосе:

– Болван!

– Вы забываетесь, господин командующий! – выпалил я.

– Что? Вы заб… а? Вы забы… Что это такое, а? Ах, да. Пароль. Хорошо. Да, пароль – это другое дело. Пароль – это пароль.