Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения

- Я тебе доверяю, Саймон, - стараясь сдержать свою горячность, сказала Мила. В конце концов, Саймон ради неё такую сложную комбинацию хотел провернуть. Теперь ведь Мила достоверно знала, что ой как не Катрине Флетчер идея изменить состав зелья в голову пришла.

… Другое дело, что вышло всё оно паршиво, и сыпать соль на рану друга никак не стоило.

- Слышьте, вы свои шуры-муры при себе держите, а? – вклинился Вигор. – У меня тут дурное настроение вообще-то, мою мечту о куче лёгких бабок вы взяли и похерили.

- Ты мечту о куче лёгких бабок похерил, а я вот мечту жизнь себе сохранить похоронила! – мигом вспылила Мила, и после едва не расплакалась. - Потому что всё, ребят, всё. Я действительно не знаю, что ещё мне делать.

- Тебе нужно отчислиться и уехать в другую страну хотя бы на пару-тройку лет, - уверенно сказал Саймон, и Вигор, не задумываясь, поддержал его.

- Ну вот теперь да, теперь вот я с ним согласен.

- Но я этого сделать не смогу. Просто-напросто не смогу, - жалобно пролепетала Мила и замолкла.

Молодая женщина не знала, как объяснить, что не готова всё начинать с нуля. Другая страна только на словах выглядела хорошо. Ведь там, в этой другой стране, Миле предстояло вновь сделаться никем, ей предстояло вновь раз за разом искать любую возможность заработать, чтобы элементарно не ложиться спать на пустой желудок. Там, в этой другой стране, Милу не ждало ничего, что могло бы поддержать её на плаву. Ей досталась бы только боязнь, что руки Антуана Грумберга всё же дотянутся до неё. Ей досталась бы дрожь в коленях, что однажды её личность будет кем-нибудь раскрыта и тогда всё… Тогда всё ей, Миле, припомнят. И исчезновение из Верлонии без оплаты долга, и сокрытие настоящего имени…

- Вы, наверное, не поймёте, - наконец, сказала она. – Ты, Вигор, привык жить как перекати-поле и только рад что-либо вопреки закону совершить. А ты, Саймон, не знаешь, что такое бедность. В полной мере ты ни разу не ощутил её, и, тем более, у тебя есть всецело готовая поддержать тебя родня. Вы просто не понимаете, я не могу написать заявление на отчисление.

Она не выдержала и заплакала. Миле было стыдно плакать, но эти слёзы она не могла сдержать, как бы ни тёрла лицо рукавом платья.

- Хм. Ну, из-за того, что кое-какое следствие в академии только-только закончилось, группа покамест пришла к мнению на какое-то время оставить тебя в покое, - задумчиво глядя на неё, сообщил Вигор. – Это для тебя хорошая новость или как?

- Не знаю, - ответила Мила и, не желая больше показывать охватившие её эмоции, уверенно пошла прочь. Ей хотелось побыть наедине с собой какое-то время.

Глава 11. Иллюзии заставляют людей предавать самих себя

Неспешно шагая по белокаменной дорожке, Поль думал о бедной лер Флетчер и о том, что, пожалуй, тоже мог бы перепутать лежащие в двух одинаковых ящичках инструменты. Кто там на надписи «чистые», «грязные» (мелким шрифтом, да ещё сбоку!) смотрит? Он бы абсолютно также визуально оценил ложки и положил бы понравившиеся на поднос.

«Какой был бы позор», - аж мысленно содрогался Поль, представляя подобное. И ладно бы только это. Куда как больше Поля мучила совесть. Он чувствовал глубокую вину из-за трагедии, произошедшей с лер Флетчер.

- Зачем? Ну зачем вы пригласили её на это занятие? – едва сдерживая себя от крика, не так давно выговаривал ректор своему незадачливому преподавателю. – Для вас одного правила академии не писаны, что ли?

- Господин фон Дали, лер Флетчер сказала мне, что очень хочет в дальнейшем заниматься преподаванием, но переживает, что может не справиться, - стараясь игнорировать суровые взгляды архимага и следователя, попытался объясниться Поль. – Она настойчиво просила дать ей попробовать себя хотя бы в нескольких занятиях и, так как девушка она толковая, то я подумал… Простите, я не должен был этого делать!

«Я не должен был этого делать», - мысленно повторил про себя Поль, и из-за этого портфель, что он нёс в руке, казалось, стал в разы тяжелее. Всё дело в том, что там лежало заявление на увольнение. Понимая, что всего один день отделяет лер Флетчер от того, чтобы навсегда утратить возможность стать магом по его (именно его!) вине, Поль решил, что так будет правильнее. В конце концов, в академии теперь долго на слуху будет как он лихо двадцать два студента в лазарет положил. Всё же столь много пациентов всего за один день в последний раз академический лазарет видел аж целых четыреста восемьдесят три года назад, во время кровопролитных войн Железного Века.

Нет, никто не смеялся Полю в лицо. Преподаватели искренне сочувствовали даже. Но совесть умеет портить жизнь и более стойким людям.