Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика

Да, злость Милы оказалась настолько яркой, что даже заснуть у неё всё не получалось. По этой причине молодая женщина, наплевав на отсутствие хозяина, вошла в дом Иштвана, жарко растопила печь и, самовольно взяв тазик, застирала в тепле и уюте свои грязные вещи. Она тёрла их так гневно, что даже смогла отстирать, казалось бы, намертво въевшуюся кровь. Но по итогу не особо-то Миле полегчало. Она всего лишь смогла вернуться на свою соломенную подстилку в таком утомлённом состоянии, что просто-напросто отключилась и уснула сном без сновидений.

***

Говорят, по-настоящему уставший человек может спать при любом шуме. И если ранее Мила в эти слова нисколько не верила, то ночь с девятого на десятое января раз и навсегда убедила её в этом факте. Иначе невозможно объяснить то, как это она смогла так сладко посапывать на соломенной подстилке, покуда вокруг творилось не пойми что. Лишь когда крышу пристройки снесло напрочь, молодая женщина, осоловело моргая глазами, вынырнула из царства сновидений.

- Мать моя, - прошептала Мила в испуге, так как над ней вдруг ярко засияли звёзды.

А затем глаза ей пришлось закрыть, иначе бы в них налетела всякая труха. Соломенный сор и древесные опилки начали опадать. Мила вдыхала их с воздухом и при этом была ни жива ни мертва от страха. Снаружи пристройки слышался жуткий ор, бряцанье доспехов и малопонятные, но очень пугающие звуки. Они заставили Милу сперва оцепенеть, но затем она перевернулась на живот и по-пластунски поползла к углу, где лежал её рюкзак. Чтобы там ни было, вещи свои молодая женщина не была готова бросить. И (как бы нелепо это ни звучало) решение сберечь своё имущество оказалось самым правильным. Едва Мила прижала к себе свой драгоценный рюкзак, хлипкая стена постройки оказалась смята под мощным ударом. Таким, как если бы кого-то отбросило сильной магией. И, другими словами, будь Мила ещё там, где она до этого находилась, ей бы тоже досталось по полной. А так она всего лишь вскрикнула от испуга.

- А-а-а, - вскоре негромко завыла она снова, так как увидела оскалившуюся морду и жуткое мускулистое тело, отдалённо напоминающее летучую мышь. Алые глаза жадно пялились на неё. Когтистая лапа отбросила стенные балки в сторону столь легко, как если бы они ничего не весили.

- А-а-а, вампир! – закричала уже во весь голос Мила. При этом, несмотря на страх, привычки замирать за молодой женщиной отродясь не водилось. Она всегда сначала действовала, а только потом думала. Так вышло и сейчас. Вскочив на ноги, Мила от души огрела вампира увесистым заплечным мешком и юрко проскочила в щель между ним и упавшей с петель дверью. Визжать она при этом не переставала, но очень быстро крик застрял у неё в горле – впервые в жизни Мила увидела прорыв и о, если бы он только произошёл внутри ограждённого Стеной пространства!

Изменившаяся под воздействием многочисленных порталов местность то тут, то там подсвечивалась неприятно зелёным мерцанием. Пространство внутри этого сияния казалось упругим. Оно колыхалось, словно желе, когда наружу выходила очередная кровожадная гадость. Всё это выглядело мерзко, вокруг стояла жуткая вонь мертвечины. И да, знай Мила, что это она является эпицентром происходящего, то она бы ругнулась не трёх, а четырёхэтажным матом.

- А ну сюда! – ухватил её за руку какой-то солдат, а затем, отпихнув Милу назад себя, наставил меч на вампира. Увы, это было последнее, что этот человек сделал в своей жизни. Едва заметный для глаза рывок, и тело солдата окутали крупные кожаные крылья. Вампир обнимал его, словно любовницу, когда пил кровь. Дёргаться и истошно кричать в такой хватке было просто-напросто невозможно, а потому Мила ярко осознала, что обречена. Вокруг неё, конечно, шла бойня, солдатня сопротивлялась, но защищать Милу Свон было некому. Здесь каждый был сам за себя.

«Здесь каждый сам за себя, как и тогда в подвале…» - неожиданно вспомнила Мила о том, как ей аукнулось временное отстранение от учёбы. Она едва не умерла лёжа на алтаре и, если бы не Адьир Морриэнтэ, уже бы гнила в могиле.

Собственно, неприятное воспоминание оказалось полезно. Оно заставило Милу развязать рюкзак и суетно начать в нём рыться, так как перед отъездом из академии туда была положена ею отличнейшая вещь - нож Вигора Рейна.

«Адамантовый сплав, гномья заточка, защита от нежити в виде вставки заговорённого серебра вдоль лезвия. Заговор наложен столь умело, что даже для убийства вампира достаточно одного удара. Вам, лер Свон, достался на редкость славный боевой нож», - так и звучали у неё в голове слова профессора Аллиэра. Вот только, чтобы добраться до ножа, первым делом Миле пришлось достать книгу Лютье Морриэнтэ. И… нет, ну кто бы мог подумать, что эльфийские фолианты так хороши в качестве щита? Огромная клыкастая пасть вампира вместо того, чтобы разодрать нежную женскую шею, столкнулась с толстой увесистой рукописью и не смогла прокусить её. Зубы застряли в многочисленных страницах и потому, покуда вампир вертел головой, пытаясь высвободить клыки, Мила всё же ухватилась за рукоятку ножа.