Рукопись в кожаном переплете

— Какая же мы тогда научная экспедиция? В музей сдаются только уже обработанные материалы. А если сдавать в них случайные находки, то они превратятся в склады антикварных вещей.

— Да, с выводами и сообщениями спешить не следует, — важно поддакнул Петру Васильевичу Гаррик.

— Но кто, кроме Гомеса или его спутников, мог потерять в пещере наваху — не унимался Витька.

— Вопрос обоснованный, — согласился Петр Васильевич. — Однако насчет именно этой навахи у меня есть кое-какие сомнения, о которых я пока что умолчу. Так что не будем спешить, а самое главное, не будем до поры до времени разглашать результаты своей работы. Договорились, друзья?..

Следующие два дня Петр Васильевич объявил днями «камералки». А это значит, мы должны были заняться камеральной обработкой собранных материалов: начертить план пещеры, сделать ее описание, приложить образцы горных пород, табличку температур и влажности, замеренных в различных точках. Сначала нам это показалось скучным. Тем более, что Гаррик придирался к каждой неточности. Но потом мы постепенно вошли во вкус. В награду Петр Васильевич обещал нам перевести еще несколько страниц из дневника Гомеса.

Мы не заметили, как пролетела неделя. Утром в воскресенье к косе, на которую мы высаживались, подошла лодка дяди Гриши.

— Привет робинзонам! — весело крикнул он, жмуря глаза. — Ну, как живете-можете?

Мы ответили, что ничего, спасибо.

Петр Васильевич еще с вечера предупредил нас о предстоящей поездке в город. Нужно было «подкупить провианту» и, кроме того, запастись батарейками к карманным фонарям.

— У нас впереди еще не одна пещера, — сказал он.

С Петром Васильевичем должны были ехать Витька, Ветка и я. Вообще-то говоря, ничего интересного в этом не было. Мы быстренько показали родителям свой загар и исцарапанные в пещерах коленки, потом долго бродили из магазина в магазин, таская рюкзаки, словно вьючные лошади. Не стоило бы и вспоминать об этом, если б не одна штука, которая произошла в самом конце.

— Вы бегите к Волге и грузитесь, — сказал нам Петр Васильевич, — а я зайду за Григорием Ивановичем. Он ждет меня дома.

Мы спустились к реке, отыскали нашу лодку и с облегчением сбросили в нее рюкзаки. Потом искупались и легли загорать. Витьке, как всегда, не сиделось на месте. Его распирали идеи. По большей части геройские. Я заметил, что их у него бывало особенное множество, если где-нибудь рядом находилась Ветка.

В общем, пока что мы лежали на горячем песке и загорали. И тут наше внимание привлек давнишний знакомый — Плантатор. Пыхтя, он тащил большой мешок. Аккуратно положив его в одну из стоявших у берега лодок, он ушел и минут через десять опять появился еще с одним мешком. Клал он мешки не просто в лодку, а в здоровенный ларь, сколоченный из досок на носу его громадном ладьи. Ларь запирался на большой висячий замок. Плантатор здорово устал, и ему было жарко. Перед тем как запереть очередной мешок, он достал из него румяное яблоко-скороспелку и смачно откусил добрую половину.

— На пляж собрались, Иван Макарыч? — окликнул его с берега какой-то старикан.

— Точно! — ответил Плантатор. — Туда. Вот яблочки повезу, воскресенье сегодня. По гривеннику за штуку в момент распродам.

Он доел яблоко и, заперев ларь, заспешил в гору, наверное, еще за одним мешком.

— Спекулянт проклятый! — процедил сквозь стиснутые зубы Витька. — Тунеядец!

— Плюнь на него, — посоветовал я.

— Как бы не так! Вот сейчас подползу и отцеплю его каравеллу. Пусть плывет вниз, а он ее поищет. Плантатор! Я его воспитаю!

Витька приподнялся было с песка, но тут его ухватила за плечи Ветка.

— Не смей!

— Почему?

— Это ведь хулиганство. — Ветка продолжала держать его за плечи. — Тебя заберут за такие дела.

— Так он же спекулянт! — возмутился Витька. — По гривеннику за такие яблоки! Пусти!

— А хулиган не лучше спекулянта. Вот что.

— Это я хулиган?

— Отцепишь лодку, значит будешь хулиганом.

— А ну, пусти!

— Не пущу!

— Это что у вас за дебаты? — раздался над нашими головами голос Петра Васильевича.

Никто из нас не заметил, как он подошел. Рядом с ним стоял дядя Гриша. В тенниске и соломенной шляпе, он совсем не был похож на участкового уполномоченного. Только вот усы да рыжие глаза выдавали хорошо знакомого нам дядю Гришу.

— Так о чем спор — повторил свой вопрос Петр Васильевич.

Перебивая друг друга, мы рассказали о Витькиной попытке «воспитать» Плантатора.

— Не дело это, — сказал Петр Васильевич, присаживаясь на борт стоящей у берега лодки. — Как, Григорий Иванович, по-вашему? Не дело ведь?..